Парс решил, что уже пора как-нибудь завершать разговор, по глупости начатый им самим, и судя по настроению стража, не предвещавший ему ничего хорошего. Тем более мокрые ноги стали мёрзнуть на сквозняке, а холод стал подбираться к самому ценному из того что намокло у него в штанах.

– Если я увижу, то обязательно скажу. – Промямлил Парс и тут же взволнованно поднял голову и вопросительно посмотрел на капитана.

– А кому и где говорить-то?

– Любому стражу, которого увидишь на улице, болван! – раздражённо пояснил капитан.

– Нет, – замялся Парс. – Это мне не подходит.

– Что значит, тебе, не подходит? Как ты смеешь перечить мне, малец? – Лицо капитана налилось кровью, и в тусклом свете факела приобрело зловещий, почти демонический вид.

Парс вжал голову в плечи от страха, и от того стал ещё меньше. Он зажмурил глаза что было сил, ожидая оплеухи или пинка тяжелым солдатским сапогом, но ничего из этого не произошло и это дало ему надежду, что его всё ещё готовы слушать.

– Страж сочтёт меня вором и отрубит мне руки. – Выдавил из себя мышиный писк мальчуган, и искоса, одним глазом позволил себе подглядеть за реакцией могучего капитана.

Капитан глубоко вздохнул, показывая всем своим видом, что устал от бестолковой болтовни с глупым мальчуганом. Румянец спал с его сурового лица, и воин снова стал похож на человека.

– Видишь, вон ту чёрную башню, что загораживает сияние ночных звёзд на небе? – Сад-Ка-Гери ткнул тлеющим, почти погасшим факелом в ночное небо.

Парс внимательно посмотрел в ту сторону.

Там, далеко на востоке, на краю пропасти, в которую несла сои воды Смирная река, возвышаясь над крышами самых высоких домов, блестела, отражая бледный лунный свет могучая башня. Все в городе знали эту башню, и все знали её предназначение. Днём она ясно давала направление всем судам, что шли в сторону города, возвышаясь угольно чёрным колоссом на фоне белых облаков. Ночью же, башня покрывалась тонким слоем белой наледи, и, отражая свет луны, служила спасительным ориентиром для купцов и рыбаков, подходивших к городу по реке в тёмное время суток.

– Это Указующий маяк. Все кто плавает по Смирной реке, сверху от водопада знают его.

– Но не все знают, что капитан стражи Сад-Ка-Гери, хранитель городских законов, является стражем маяка. – Гордо расправив плечи, громко заявил капитан.

– Ваше рыбачье племя именно мне обязано тем, что хлипкие корыта, которые вы называете лодками, не падают вниз с вершины водопада вместе со всем скарбом и уловом что находиться в них. А ваши пустые головы не разбиваются там, у подножия предела, о камни, как глиняные кувшины о пол, рассыпаясь на сотни черепков.

Конечно, Парс знал что маяк в первую очередь служит для того чтобы вниз не падали купеческие галеры, полные грузов и товаров привозимых сюда с далёкого севера и с западных гор. Чужестранцы не могли точно знать, где кончается тихое течение полноводной реки и начинается стремнина неотвратимо тянущая все, что плывёт по реке к водопадам. Маяк был просто необходим для ведения торговли и пополнения городской казны.

Но Парс точно знал и то, что местных рыбаков не обманет, ни туман, ни ночная мгла. Ведь уже много поколений они учат своих детей, будущих рыбаков, определять расстояние до пучины на слух, и видеть этот маяк для того чтобы не рухнуть вниз им вовсе не обязательно.

Естественно он не стал говорить о своих познаниях капитану стражи, настолько сильно уверенному, понапрасну, в собственной полезности для местных рыбаков-простолюдинов, и настолько же уверенному, по делу, в силе власти, что передали ему местные князья, вручив острую саблю и право вершить суд над челядью. Именно по второй причине, Парс лишь согласно кивнул и восхищённо раскрыл рот.