Он – усталый и издерганный, чуть не послал ее куда подальше. Нет, не туда, куда вы подумали. Не в его привычках. Он с детства привык как дед, когда злился, отправить надоедливых «к лешакам». Пока рос в Германии, присловье свое забыл. Кто б его понял в Мюнхене и окрестностях? Но здесь в Питере… Впрочем, и здесь, конечно. Это было время и люди совсем не его деда.

В общем, Эрик сначала вызверился. Пусть его оставят в покое! Он ничего не хочет больше рассказывать, и…

Луша, приехавшая от Ирбиса, – что поделаешь. Он сам просил помощи. И Скуратов нашел ему Петра Синицу с его агентством. Значит, пришлось Луше Костиной рассказывать, что знал. Это само по себе было тяжко. Ну а потом началось… Пришлось потом все же почитать, пришлось и в бумагах Ларисы разбираться. Этот ужас…

Он просто не мог еще переварить. Здоровая и жизнерадостная его натура защищалась. Он старался не думать. И ведь еще повезло.

На его счастье… В бумагах и почте его невесты не было ни слова любви к своему жениху. Но и ни одного плохого слова о нем самом. А ведь она знала всякие слова…

Эрик с напряженным недружелюбным видом стоял в дверях, не предлагая зайти. Едва сдерживаясь, он процедил, что у него полно дел. Что хозяйство и Кира…

Но Мила, коммуникабельная девица без комплексов, и не думала обижаться.

– Все понимаю. Простите ради бога. Давайте, я помогу. Что надо делать? Кашку? Так лучше я Кирочке сварю. Геркулесовую. А вы пока… Да, а потом я ей поглажу вещички. Вон у вас стопочка. Дайте, пожалуйста мне утюг, -дружелюбно затараторила она.

Эрик несколько растерялся. Он немного помолчал. Кира пискнула. Мила обезоруживающе улыбнулась.

Обстановка несколько разрядилась. Когда же примерно через час «кашка» благополучно сварилась, Кира с Эриком уселись за салат и бутерброды с чаем, пока Мила рядом прилежно гладила Кирины брючишки и платьица, все трое принялись болтать, будто были знакомы сто лет.

Ребенок поел и отправился в свою комнату играть, взяв обещание с тети Милы зайти попозже, чтобы нарисовать принцессу.

– Обязательно с золотыми волосами. У папы не очень получается. У него разбойники лучше. И… что тут удивляться, он же все-таки мальчик! – рассудительно сообщила Кира слегка ошеломленным взрослым.

Мила прикусила губу. Она отметила про себя это – «папа». И мысленно пообещала сделать все от нее зависящее, чтобы… Да, конечно. А что?

Ничего нового она от Эрика не узнала. Но с ее точки зрения обязательно следовало разобраться.

Шок? Да. Все симптомы соответствуют. Но путаница. Сначала про пчел. А кто сказал, что это пчела? Насекомое нашли? И какое? Даже она знает, что пчелы разные бывают. Что-то такое про пчел-убийц рассказывал ее брат. Она сама, кстати, читала, как разные вещи можно имитировать! А если это укол? Ядом? Подходящим ядом… Почему нет? И вообще. Первое правило какое – выяснить, кому выгодно. Лариса погибла. Ее больше нет. Кто выигрывает, кому могла принести пользу ее смерть? И если это месть, то…

Тут она призадумалась. Месть. Ревность. Само собой, первое, что приходит в голову, вернее кто – это муж. Муж… Но как раз эта идея отчего-то совсем не понравилась молоденькой скуластой стриженой Милке в красной майке, черных джинсах и мальчишеских кедах, что снова принялись носить по всему белу свету.

В ее черных миндалевидных глазах, не карих, а как раз черных, словно греческие маслины, искрилось непритворное сочувствие. И дружеский интерес. Нет, она их не бросит. И для начала надо найти дядю и все узнать.

Эрику она про дядьку ничего не сказала. Но пообещала позвонить, спросить, как дела. И вскоре снова у Ленца объявилась. Новости были хорошие. На этот раз дело открыли без дальнейших разговоров. Следователь попался толковый и не ленивый. А оперативная группа сразу взяла быка за рога.