Он начинает меня насильно тащить обратно в квартиру.

Я в шоке от того, что это всё может ещё и продлиться, начинаю откровенно верещать и звать на помощь.

Выходит соседка по лестничной клетке. Смотрит на нас во все глаза.

– Помогите!

Валера поднимает руки. Из нашей квартиры выходит Лиза, гордо закидывает волосы за плечи. Морда вся исцарапана, под глазом синяк. Но вид такой, будто завоевала соседнее государство и теперь правит им.

Я тут же вхожу в створки лифта и съезжаю вниз, оставив чувака в трусах, который нехило меня поимел.

На улицу выхожу вместе с Лизой. Вываливаемся на крыльцо. Почти в ногу шуруем до моего ««жука»».

После драки я остыла. У меня есть свой дом. О нём мало кто знает, точнее никто из знакомых не знает, что я когда-то жила в далёком посёлке за городом. Валерке как-то ляпнула, когда на могилу к матери ездила. До посёлка ехать два часа, не меньше.

Дом моей мамы, там где мы росли с Игнатом. Туда я и поеду зализывать раны.

А потом решу, куда мне податься. В Москву, как мечтала.

– У тебя такой вид, словно есть куда ехать, – говорит Лизка, когда я запихиваю свои чемоданы в машину. – Это Валерка всё придумал… Предложил, я согласилась. Нахвалила тебе его, соврала, что квартиру снимает… Я подумала, что это за Артёма…

Я замерла и посмотрела на неё. Её глаза в заходящем солнце потемнели, и казалось Лизка плакала.

– На первом курсе, помнишь? – горько усмехнулась она. – Я просила не ходить с ним. Из-за вас бросила учёбу, чтобы не видеть, как вы вместе, как целуетесь между парами… Ты была опытная, у тебя со школы ещё парни были, а у меня Артём был первым… Это тебе за него, бл*дь проклятая.

Она отворачивается и уходит.

Кто такой Артём?

Что для нас порой не имеет значение, для других имеет невероятную ценность. Мы этого не замечаем. Потому что эгоисты.

Лизу глюкнуло через года.

Ничего себе, прилетело через десять лет. Но раз Игнат через пятнадцать влетел в мою жизнь, значит от прошлого точно не убежать.

Я никогда не была хорошей девочкой.

И унывающей тоже не была.

Пошло всё! Начинаю новую жизнь.

8

Вначале, когда я выехала из города у меня задрожали руки. Был поздний вечер, до моего посёлка по трассе нужно было пилить не меньше двух часов. И я спешила. Потому что накатывала истерика. Прошедший день не мог просто так закончиться.

Столько переживаний!

Обязательно дадут о себе знать.

Лишь бы до дома без очередных приключений доехать.

В доме матери я была год назад. Тогда навела порядок: бельё, одеяла и подушки сложила в вакуумные пакеты, чтобы не гнило и не пахло. Дом же не отапливается. Да и старенький такой стал, что покосился. У дома своя скважина и канализация, только вот водоснабжение не работало с тех пор, как папа ушёл из нашей семьи. Очень давно. Мама Игната взяла под опеку, воды уже не было в доме.

Зато был небольшой колодец и всегда можно было воду принести. У меня в доме небольшой запас круп, так что в магазин можно не заезжать, завтра схожу.

Ещё я ухаживала за могилкой матери и даже поддерживала связь с некоторыми знакомыми из посёлка, с которыми когда-то очень давно училась в одной школе.

Мне лишь бы доехать, лишь бы до дивана добраться в гостиной и там уже орать, кричать и биться головой об подушки.

В одиночестве.

Я пытаюсь остановить поток мыслей. Саможалость беспощадно накрывает сознание, мозг моментально выдаёт защитную реакцию. Я должна проораться, забиться в истерике, а потом стихнуть.

По пути  ни одной аптеки. Два фужера вина, выпитые на чужой свадьбе, уже выветрились и не несут успокоения.

Тело колотит озноб, руки уже не просто подрагивают, а страшно трясутся. Мне кажется, что я заперта, что выхода нет. Ноги по педалям ходят ходуном. Я понимаю, что сейчас случится авария, поэтому собираюсь остановить машину. Нужно выйти, продышаться, прокричаться, а главное сжаться всем телом, чтобы полегчало, чтобы снять это дикое напряжение.