– Заходи, друг любезный, муж мой верный! Как летал-гулял? Чего на свете божьем видывал? – раздался елейный голосок запершей нас хозяйки.

– Много я летал-вылетал, по всему свету гулял-гуливал, изголодался-стосковался весь, – ответил незнакомый мужской голос.

Мы с Митькой затаили дыхание…

– Ох, какой гусь! Какой стол! Какая жена моя красавица, хозяюшка! А что… что-то тут русским духом пахнет?..

– Митя?!! – сквозь зубы зарычал я.

– Ни-ни, Никита Иванович, – упёрся он. – Не я энто! Мне хучь и страшно, но воздух не спопортил, держуся!

– И что ты, мил-дружочек, – вплелась девушка, явно пытаясь нас защитить. – Это ты, поди, по святой Руси гуливал, вот тебе русский дух повсюду и чудится…

– Ой, а не врёшь ли, не лукавишь мне, свет Авдотьюшка?

– Вот, стало быть, как её кличут, – прошептал поверх моей фуражки вспотевший Митя. – Дунька, значит. А Дуньки, они хитрые-э…

– В смысле?

– Небось отмажет, – пояснил он, но не прокатило.

– Чую, чую дух русский, – громко вскричал мужской голос. – Не хочу более мяса гусиного, хочу человечьего!

– Мама-а! – в один голос простонали мы с Митькой.

– Так, стоп. Ещё раз! Да, поди, ты, милый, на Руси-то летал-полётывал, русским духом надышался, вот он тебе и мерещится, – почти слово в слово мягко повторил женский голос, и вслед за этим раздался долгий звук поцелуя.

– Я ж говорил, что отмажет, – чуть ли не со счастливыми слезами протянул мой младший сотрудник.

– Ох ты ж мне, жена коварная, девица лукавая, баба обманная! – тут же взревел мужской бас. – Опять за старое взялась да в шкафу любовничков прячешь?! Вот я вам всем ужо задам!

Чего «ужо» он нам задаст, думать как-то не хотелось. Поэтому, как только неизвестный шагнул к шкафу, мы, не сговариваясь, ударили плечом в створки. Эффект превзошёл все ожидания…

– …ять! – только и успел чирикнуть утерянную букву русского алфавита невысокий усатый мужичок в чёрной рубахе и штанах с люрексом.

Авдотьин, как я понимаю, муж перелетел через стол, сбил герань на подоконнике и замер у стены лаковыми сапогами вверх. Господи, да в нём полезного росту метр с кепкой в прыжке! Стыдоба-то какая-а…

– Грех на вас, Никита Иванович, – удовлетворённо отметил мой напарник, вежливо выпихивая меня пузом из шкафа. – За что пришибли недомерка женатого? Хозяюшку нашу, ласковую, вдовой оставили? Эх, провалиться мне со стыда как сотруднику милиции…

Я даже не стал на него отвлекаться, в следующий раз дам по башке, сейчас были дела поважнее.

– А-а-ай, и на кого ж ты меня покину-ул?! – скрестив руки на груди, привычно заголосила Авдотья.

Я отодвинул её в сторону, перевёл мужичка в вертикальное положение, похлопал по щекам и начал обмахивать бабкиным полотенцем. Сморчок с усиками отказывался приходить в сознание, зато хозяйка мигом перестала орать. Резко, как будто её колонки просто отключили от питания.

– Матушкина ширинка?

– Э-э… это полотенце, – поправил я на всякий случай.

Однако Авдотья выхватила у меня из рук бабкин подарок.

– Откуда у вас энто?

– Баба-яга дала. Мы с Митей живём у неё на квартире. В смысле там, наверху, в Лукошкине, первое отделение милиции открыто именно в тереме Яги.

– Матушки моей, – тихо склонила голову хозяйка, а её побитый муж резко перестал притворяться и, бодро хлопнув в ладоши, заявил:

– А не выпить ли нам по сему редкому случаю? Уж больно нечасто к нам в избу гости от любимой тёщи заглядывают, а?!

Ну, как вы понимаете, вскоре мы сидели за общим столом, успешно забыв о наказе «ничего не есть», и после подробного рассказа о жизни нашей эксперт-криминалистки с бородавкой на носу я наконец смог перейти к делу. Далее сухо и по существу.