Делать нечего, я поднялся по лестнице и робко постучал. Потом погромче. Потом так громко, что стало больно кулакам. Послышались мне скрипы половиц, и дверь открылась.

В темноте я увидел ветхую старуху, неясно как стоявшую на ногах. К ее плечам прижался хилый плед, под ним не видно, что надето, а на ногах толстенные носки.

«Как жаль, но бабка сильно мерзнет», – пришла заботливая мысль.

– Добрый вечер. Извините, у вас сегодня мне возможно переночевать?

– Das ist Gut, sehr Gut, – видимо старуха сама себе ответила на мысли, при этом хитро-криво улыбнулась и тут же с кашлем прохрипела: – Две сотни евро за ночь и завтрак за двадцатку.

«Не хило так у нее хватка», – я онемел, стал щупать пальцами в кармане, но бабка думать даже не дала.

– Да или нет? Я закрываю двери!

– Да-да, конечно, я согласен, подождите, вот только чемодан я из машины быстро заберу!

И я чечёткой к тачке побежал…

Внутри было темно и сыро. Слева в полумраке я разглядел длинные грубые деревянные столы и такие же занозные скамейки. Справа в комнате стояло что-то наподобие регистрационной стойки, над которой висела маленькая слабая лампочка. Бабулька за стойкой стала быстро суетиться. Но странное дело, под этим слабым светом она мне показалась не такой уж древней. Вроде и морщин на лице поменьше, и спина у нее прямее, да и плед исчез куда-то. Она бодра не по годам, как будто! Я пригляделся – Боже мой! Передо мной была не бабка, передо мной была худая стройная брюнетка, которая поражала своей грацией и точностью в движениях и чем-то отдаленно напоминала зверя. Хищного зверя.

– С вас двести двадцать евро, нужны фамилия и адрес.

Я протянул визитку. Она поднесла ее под лампу и внимательно изучила.

– Так вы кто, с турфирмы, что ли? Как хорошо! Тогда я дам вам лучший номер в этом доме. До вас в нём много побывало… разных. Да-да, – Альцгеймером она уперлась взглядом в стенку, встала на паузу, потом произнесла: – В нём много разного бывало, – и тут же улыбнувшись, блеснула белыми зубами. – Поверьте мне, вам будет там уютно. Вот карточка, ваш номер двадцать-двадцать, третий этаж, дверь справа от лифта. Будут вопросы – задавайте. Звоните на девятку. Всего доброго, хорошего вам вечера и приятного вам пробуждения, сэр.

Она взяла меня под руку, и сама открыла дверь в убогий лифт, который со скрежетом и стуком стал поднимать меня наверх.

Электронная карточка… «много побывало»… Откуда зубы появились? Восемьдесят пять, как в тридцать пять? «Пробуждения, сэр».

Пока я размышлял над сей метаморфозой, лифт остановился. Я вышел. Везде темно. На ощупь я с трудом натрогал ручку в дверь. Открыл ключом и свет включил, и тут же замер, не поверил – передо мной был номер люкс. Как минимум в Kempinski где-то, в какой-нибудь столице.

Бесовщина.

Так простоял еще минуту, набрался сил и сделал шаг. И дверь за мной закрылась.

Люкс был огромен. На весь этаж. Делился на три зоны: гостиная, спальня, большая ванная комната. Добротная деревянная мебель пурпурного цвета, диван, два кресла вокруг овального журнального столика. На нём две вазы по концам: цветы и фрукты, а посредине запотевшая бутылка шампанского. И приготовленный фужер. Один фужер, я обратил свое внимание на это. В дальнем углу стоял высокий шкаф с хрустальной посудой и встроенным мини-баром. На стенке висела плоская плазменная панель и рядом пульт. Большая, высокая, на вид очень манящая красивая кровать. Поверх белья три шоколадки.