– Леопард! Ты ж считал, что он умер?

– Так он и сделал! Человек этот был кузнецом и жил на острове посреди реки. Я забыл его имя.

– Нет, не забыл.

– Етить всех богов, может, и не хочу. Не был он больше кузнецом – просто старый человек, ожидающий смерти. Я побыл там с ним. Видел, как он стал забывать, что помнил, потом видел, как он стал забывать, что забывал. Послушай, не было в нем ничего от леопарда: он все позабыл про то, как жил с молодой женой и семьей под одной крышей, что уж никак не в натуре леопарда. «Проклятье тебе и твоим усам», – говорил он мне много раз. Но бывали дни, когда он смотрел на меня и рычал, и ты б видел, как он пугался, понять пытаясь, откуда рычание раздается. Раз я обратился у него на глазах, и он вскрикнул, как вскрикивают старики, – беззвучно. Никто не поверил ему, когда он заорал: «Смотрите, котяра дикий, он меня съест!»

– Очень печальная история.

– Будет еще печальнее. У детей его, что в том доме жили, моих братьев и сестер, у всех было что-то кошачье. У самого младшего – пятна по всей спине. И ни одному не нравилось одежду носить, даром что на этом острове посреди реки мужчины и женщины закутываются так, что одни глаза и видно. Когда отец умирал, то на смертном одре своем то и дело обращался из человека в леопарда и опять в человека. Это перепугало детей и доставило горе их матери. В конце концов в комнате остались только я, мой самый младший брат и он, потому как все, кроме самого младшего, решили, что это колдовство. Самый младший смотрел на своего отца и наконец-то разглядел себя. Оба мы обратились в леопардов, и я лизал лицо моего отца, успокаивая его. Я ушел, когда погрузился он в бесконечный сон.

– Грустная история. И все ж присутствует в ней красота.

– Ты теперь любитель красоты?

– Видел бы ты, кто еще сегодня утром покинул мою постель, не спрашивал бы этого.

Смех его мимо меня прошел. Весь постоялый двор слышал, когда Леопард смеялся.

– Скитальцем я стал, Следопыт. Странствовал от земли к земле, от королевства к королевству. Был в царствах, где кожа у людей бледнее, чем песок, и каждые семь дней едят они собственного своего бога. Был я фермером, наемным убийцей, даже имя себе взял – Квеси.

– Что оно означает?

– Етить всех богов, если я знаю. Я даже лицедеем стал, развлекал народ искусством непотребностей.

– Что?

– Хватит, дружище. Разыскал я тебя по той причине…

– Етить всех богов с твоей причиной. Я хочу еще послушать про искусства непотребностей.

– У нас не так-то много времени, Следопыт.

– Тогда расскажи по-быстрому. Но не пропускай никаких подробностей.

– Следопыт!

– Или я встану и уйду, оставив тебя один на один со счетом, Квеси.

Он только что не вздрогнул, когда я произнес это.

– Хорошо. Хватит. Был я, значит, солдатом.

– Непохоже на начало непотребной истории.

– Етить всех богов, Следопыт. Может, история начинается, когда человек отыскал армию…

– Севера или Юга?

– Обделайся оба. Человек этот, говорю, отыскал армию, какой нужен был наивысшего мастерства лучник. Человек этот оказался в землях без еды, без развлечений. Человек этот, может, как никто, умел истреблять врагов, но никак не умел уживаться в мире среди солдат, своих же товарищей по оружию. Впрочем, с одним-двумя из них, посимпатичнее, повозиться стоило.

– Леопард – как всегда.

– Вот как это произошло. Мы напали на селение, где у жителей не было оружия, кроме камней для рубки мяса, и сожгли дотла хижины вместе с бывшими в них женщинами и детьми. Такое случалось. Я говорил: я не убиваю женщин с детьми, даже когда голодный. Командир наш, мелкий сучонок, говорит: тогда бей их из лука. Я говорю: они не воины, сражающиеся на войне, – а он мне: у тебя приказ. Я ушел, потому как я не солдат, а битва наша не стоила денег. Скажу, и это тоже произошло. Мелкий сучонок заверещал: «Предатель!» – и мигом его люди бросились ко мне, в то время как солдаты продолжали жечь детей, загнанных в хижины. Четверо солдат подступили ко мне, только я уже успел пустить четыре стрелы меж четырех пар глаз. Мелкий сучонок попытался снова заверещать, но моя пятая стрела пробила ему горло. Так что нечего и рассказывать тебе, Следопыт, что пришлось мне удирать под покровом дыма от пожарища. Только потом я днями бродил, прежде чем выяснилось, что забрел в Песочное море, где ничто не живет.