Штирлиц, Штольцев… Анна удивилась. Как ей раньше не пришло в голову сопоставить это? Ведь не зря же начальник полиции выбрал его и поклялся, что он самый лучший?

Времени свободного у Анны не было совершенно, однако она улучала минутку, чтобы заниматься саморазвитием. Читала книги, слушала аудиозаписи. И имела уже достаточно ясное представление о природе многих вещей. В частности о том, что случайностей не бывает, что они просто звенья порой невидимой цепочки закономерностей.

«Черный лебедь» слишком много для нее значил, поэтому такое пересечение с интересом Глеба показалось почти мистическим.

На цыпочках, будто от этого сам факт вторжения на чужую территорию мог иметь смягчающие обстоятельства, она вернулась к себе в комнату.

С замирающим сердцем она открыла интернет …Нассим Талеб «Черный лебедь». «То, что мы будем называть Черным лебедем – это событие, обладающее следующими тремя характеристиками. Во-первых, оно аномально, потому что ничто в прошлом его не предвещало. Во-вторых, оно обладает огромной силой воздействия. В-третьих, человеческая природа заставляет нас придумывать объяснения случившемуся после того, как оно случилось, делая событие, сначала воспринятое как сюрприз, объяснимым и предсказуемым.

Эти редкие Черные лебеди объясняют почти все, что происходит на свете,– от успеха идей и религий до динамики исторических событий и деталей нашей личной жизни».

Помимо ее Черного лебедя, такой же редкостной птицей становился Штольцев. С ним она впервые почувствовала, что может спорить и отстаивать свое мнение. Вся ее жизнь была подчинена строгому графику и режиму, в котором не было времени на ненужные споры и препирательства. А впервые взглянув на Глеба, она это сделала! Увидела, как он злится и непонятно чему обрадовалась. Либо свободе, либо реакции мужчины.

Анна настолько увлеклась чтением, что даже не услышала, как хлопнула входная дверь. И поэтому вздрогнула, когда раздался голос Штольцева:

– Анна!

Как застигнутый на месте преступления начинающий воришка, она быстро захлопнула ноут, словно испугалась, что он увидит открытую страницу с интересующей его книгой.

–Да?! – выглянула она из комнаты.

– На реку едем? Я тут подумал, что пообедать можем и на природе, просто отъедем подальше, шашлык сделаем, огурцы, помидоры. Даже картошки на углях можем испечь. Или вы кроме своей бледной рыбы и силоса безвкусного остальное за еду не считаете? – голос Штольцева звучал так задорно, а озорные смешинки в глазах придавали ему такой ребячливый вид, будто он и впрямь был мальчишкой.

Искренняя радость, растворенная в удивлении, отчетливо отразилась на обычно холодно – вежливом лице девушки.

– Я даже сфотографировал ботву, которую вы заказываете, и мне на рынке нашли ее! – Глеб с гордостью достал пакет с зеленью.

– Я никогда не обедала на природе, – с растерянной улыбкой она словно озвучила свои мысли.

– Тогда собирайтесь! – весело скомандовал Глеб.

Выбрав удобное место, они выгрузили пакеты из багажника. Глеб разжег угли в мангале, и, раздевшись, развернулся уже к реке. Потом затормозил:

– Анна! А вы чего это не купаетесь? Поймите меня правильно, вовсе не из желания поразглядывать ваши прелести спрашиваю. Здесь так чисто. Вода как хрустальная! Позагорали бы!

– К реке я не привыкла, – чуть замешкалась она с ответом, так как решала дилемму – про прелести – это подчеркивание, что она его не интересует или от словесной неуклюжести.

– Ах, простите, я забылся. Простите, здесь точно не Лазурный берег! – видно было, что Штольцев разозлился. И вместо радостного мальчишки, со счастливой улыбкой колдовавшего над мангалом, она увидела язвительного, насмешливого мужчину. Такого, которого она увидела впервые.