А вот тот другой, он создан, как бы, как и мы из той же земной материи всей и только на землице этой он, сеет постоянно зло и, разрушает как индийский бог Шива, он разрушитель, олицетворение мужского начала. По преданиям у него пять лиц, а также четыре, восемь, а то и десять рук, чтобы он мог справиться со всеми делами Вселенной. И вот он тот последний он всё и вся вокруг себя рушит, все вокруг себя он изничтожает, и даже более того испепеляет он…

И получается, что телесная субстанция и материальная сущность у каждого из нас, как бы по сути своей изначальной из отцовской и материнской клеточки полученная, как и здесь вся красная рыба из красной икринки самой самки и из его самца белых молок произошла и такая кажись одинаковая, произошла из одной Галактики одной и даже из Вселенной этой, которую я ощущаю, которую вижу и я, но вот один пишет портрет старушки, как Рембрандт и я подолгу, засматриваюсь на него на тот небольшой портретик, видя уж это точно, в нем и свою бабушку Надежду Изотовну Науменко, Якименко, Кайда, и ту его юную, пышущую отменным, заложенным самой природой в неё здоровьем «Данаю», вместе с его любимой «Саксией» Ван Рейн Рембрандта, а вот другой супрематист Казимир Малевич в революционной своей и его злости и еще в каком-то только его остервенении на жену свою, он пишет, да нет же он малюет нам всем свой «Черный квадрат» и не один, а все четыре и я некоторое время на него даже молюсь, пытаясь в той всё, поглощающей черноте его что-либо сегодня и понять, как и во всех многоликих и таких для меня разных индийских богах, чтобы, перейдя в зал буквально рядом и, уж наверняка, от очарования не на миг, а навечно замереть, видя того Иванова Александра «Явление Христа народу. (Явление Мессии)», так как там мне самому добавлять что-либо, или убирать что-либо уж это точно не требуется, да и моё вмешательство оно там абсолютно теперь неуместно после трудов тех его двадцатилетних, каждодневных и даже, ежечасных. Когда творец и художник нам ясно показывает такое своё видение того библейского момента нашей встречи с ним одним и таким Великим, и таким Могучим, и даже таким Всесильным, и таким Всевидящим, и всё давно за нас Знающим и Видящим даже сквозь землю эту на, которой мы теперь стоим с Иисусом Христом нашим, и еще стоим мы с тем нашим Мессией, который в облике простого смертного мирянина, только чуть, прикрытый ниспадающими одеждами, своим повелительным перстом убедительно и без апелляционном, говорит нам, что все мы будем, если уж не, как там в Индии или здесь на Хаилинской шаманке не вознесемся на горячем кедрачовом костре, как Килпалин Кирилл 6 декабря 1991 года на небеса обетованные, то все мы и все богатые, и даже все нищие, и все юные, да и эти молодые, и такие как на картине голые, да еще и раздетые, и даже облаченные в золотой тот, сверкающий на солнце восточной парчи, все мы туда в землю нашу по его и по самого Времени соизволению легко уйдем, и там же в той землице, и будем мы кем-то похоронены. И видя, всё то мы ясно теперь понимаем и даже чувственно видя все то его устремление, и мы осознаем, что жить нам здесь на Земле надо и в труде, и в невероятной напруге, выдавая, как те трудолюбивые шахтеры на гора свой уголек, который только затем нас запасенным от Солнца теплом согреет и еще, как, согревает своим черно-пречёрным особым антрацита блеском, как и здешние кристаллы фиолетовых аметистов из самого кварца рожденных, которыми, как и здешней рыбой серебристой богата река Вывенка и все те сто тридцать три тысячи рек, которые каждую весну, наполняются миллионами тонн той красной бесценной по своим потребительским свойствам рыбы, которая только раз в жизни, вкусив сладость пресной водицы – нилгыкын мымыл и, обретя свой новый брачный наряд, уже никогда, будучи подбадриваемая извечным её хоммингом, наверняка знает, что она никогда не воротится в тихоокеанские глубокие воды, так как особый здешний олюторский и камчатский платиной запах своих плесов ей намного дороже и намного значимее тех черных-пречёрных соленых глубин всего океана, где она какое-то время была и даже как бы росла ожидая прихода к ней того сказочного хомминга здешнего. Она, та рыба хоть и без души она понимаю это я ясно понимает, что родная и родимая землица, она и пушистая, и она такая для тебя всегда по-родному мягкая, что никакой драгоценный песок, что никакие тяжелые, даже платиновые килограммовые самородки не заслонят её тебе и все твои воспоминания о ней будут вечны, как и у этой красной анадромной всей тихоокеанской и одновременной камчатской красной рыбы, так как только, войдя в свою родную реку, она обретает сам из глубин её генетики идущий в мозги её тот особый только для нее ведомый смысл жизни – это продление рода своего, это рождение абсолютно новой жизни на новом и, естественно, более высоком витке той вечной так всегда, пружинящей спирали жизни и настоящего нашего бытия, когда мы, как и Килпалин Кирилл своими корнями и всеми корешочками врастали в землю Ветвейваяма, его Тополевки и даже Хаилино, и тогда никакая даже самая могуча река, даже эта полноводная Вывенка не может и не сможет, чтобы даже за века смыть все эти каменистые берега, перемещая и перемешивая на берегу пологом весь платиновый, золотой и даже серебряный тот аметистовый песок, который, обозначает саму границу между её воды вечным движением и всеми нашими корнями и корешочками пусть и частично самой историей нашей, вымытыми её потоками от её сильного в этом году разлива по весне. И те вешние воды здесь, как и сами наши таланты уж уверен в этом я никогда не иссякнут, так как подрастает у Этьенна Павла племянник Ким, а у самого Килпалина Кирилла растет внук не менее талантливый Илья, и кому же, как не им быть и их наследниками, и продолжателями того хоммингового их нымыланского здешнего олюторского (алюторского) многочисленного рода на этом новом витке даже в этом в 2016 году, когда сама история говорит, что всё то божественное оно есть именно в нас самих и есть, и она заложена нашими божественными в этом я уверен предками.