Церцерсис исчез. Сворден привстал и огляделся, но Церцерсиса нигде не оказалось. Сворден подобрал брошенный бинокль.

Человек в мешке теперь лежал перед копхундом. Пошевелился, приподнялся, попытался встать. Копхунд раззявил пасть, отчего морда потеряла даже самое отдаленное сходство с человеческим, схватил затылок и рванул. Густая масса потекла по спине жертвы. Тварь выплюнула кость, прижала передними лапами человека к палубе, наклонилась, схватила руку, рванула. Конечность описала дугу. Кто-то в толпе ловко ее подхватил, помахал в приветствии, бросил двоим оставшимся. Те отшатнулись и сползли с палубы на лед.

Копхунд поднял окровавленную морду, привстал на задних лапах, вновь приобретя сходство с человеком, если бы не растянутые губы, обнажающие звериные клыки. Выкаченные глаза пристально следили за бегущими. Те, поддерживая другу друга, бежали к тому месту, где залегли люди Церцерсиса.

Раздался свист, впивающийся в уши даже на таком расстоянии. Тварь в два прыжка одолела расстояние до беглецов.

Вихрем взвился снег. Сворден вглядывался в происходящее, но с трудом что-либо разбирал. Сначала он вроде бы увидел как тварь сразу растерзала беглецов, у которых, учитывая виденное, имелось мало шансов одолеть копхунда. Но потом стало казаться, что те двое каким-то чудом все таки схватили тварь за лапы и тянут в разные стороны. Затем Сворден разобрал, что копхунд рвет одного, а второй вцепился в шею твари. Летели клочья, била кровь из порванных артерий. Однако ни крика, ни стона не доносилось из гущи схватки.

Все кончилось неожиданно. Снег осел. На утоптанной площадке остался один из людей в обрывках своего мешка. У его ног валялись растерзанные тела. Человек наклонился, что-то подобрал, запихал в рот. Постоял. Упал на колени, встал на четвереньки и принялся ползать среди останков.

– Что он делает? – еле слышно спросил Пятнистый.

Все зашевелились, отрываясь от происходящего.

– Жрет, – сказал Паук и запихал в рот новую порцию снега.

Гнездо отвернулся и лег на спину.

Сворден продолжал смотреть.

Человек оторвался, наконец, от кровавой трапезы, встал и побрел назад к дасбуту, изредка наклоняясь и проходя несколько шагов, помогая себе руками. Походка приобрела сходство с движениями копхунда.

– Насмотрелись? – Церцерсис отобрал бинокль у Свордена. – Представление окончилось. Сейчас начнется работа.

И действительно – члены экипажа один за одним исчезли в дасбуте. Палуба опустела. Лишь растерзанное тело на корме, да окровавленное место схватки напоминали о произошедшем.

– Весело, сечешь? – Пятнистый хлопнул Свордена по плечу. – Вот развлекуха так развлекуха!

– Ага, – поддакнул Гнездо, – уж я бы веселился, пока копхунд тебя разделывал.

– Башка, – обиделся Пятнистый.

Паук ткнул Свордена в бок. Сворден кивнул, подобрал мешок с наживкой. Они перевалили через вершину, скатились вниз на животах и поползли к дасбуту.

Особенно неудобно оказалось волочь шест, который норовил зацепиться за любой выступ на ледяном поле. Паук не обращал на это никакого внимания, даже если шест застревал достаточно крепко. Он упрямо продолжал загребать руками и ногами, оставаясь на месте, тяжело дыша, хватая ртом снег. Свордену пришлось взять на себя заботу высвобождать застрявшее приспособление.

Кое-где снег уже подтаивал, отчего куртки промокли, отяжелели. Ползти стало еще труднее.

Изредка слышался лязг люк, выпускавшего кого-то из дасбута, и тогда они замирали, вжимались в лед, не поднимая голов.

Когда до лодки оставалось рукой подать, Паук наткнулся на то место, где копхунд дрался с людьми. Снежный покров здесь превратился в кровавую мешанину. Валялись обглоданные кости. Посредине возвышалась слепленная из снега небольшая горка, и из нее торчал кусок руки. Сжатым в кулак пальцам не хватало факела.