Нужно выбраться отсюда, и как можно скорей – решил Атей и попытался освободиться от пут. Не тут-то было! Сыромятные ремни держали крепко. Скоро юноша совсем выбился из сил.

Тем временем окружающая темнота неуловимо изменилась. Уставший Атей не сразу обратил внимание на то, что вокруг чуть-чуть посерело. Обозначилась светлым пятном дыра над головой. Из нее потянуло свежим воздухом.

«Светает», – подумал пленник и, в который раз, напряг руки в тщетной надежде освободиться от пут.

Теперь Атей смог разглядеть место своего заточения. Это была землянка, довольно тесная и не слишком глубокая. Потолком служили неотесанные древесные стволы с небольшим отверстием посередине. Должно быть, через это отверстие выходил дым из очага, возле которого лежал связанный Атей. Зола в очаге давно остыла, да и вообще, вид у землянки был не жилой. Лежанки вдоль стен, сработанные из покрытых еловым лапником жердей, какая-то рухлядь в углу, пара мисок со щербатыми краями – все покрыто беловатым налетом плесени.

«Где же хозяева жилища»? – думал Атей, шаря вокруг глазами. Словно в ответ на его мысли послышались шаги, откинулась закрывающая дверной проем медвежья шкура и показались двое из давешних мужиков.

– Ну что, соколик, не трепыхаешься больше? – добродушно ухмыльнулся один.

– У нас не забалуешь, – подхватил второй, наклоняясь и разрезая ремни на ногах Атея. – Вставай, пойдешь своими ножками.

Мужики поставили юношу на ноги и, придерживая за локти, вывели наружу. В сером свете хмурого весеннего утра Атей увидел разбросанные между деревьями землянки. Из крыш некоторых выбивался дымок. Пахло каким-то не слишком аппетитным варевом.

– А ну, шевели ногами! – Атея толкнули в спину.

Если бы ноги слушались! Идти было невероятно трудно. Эх, не сбежать – стучала кровь в висках.

Пленника провели по краю поляны, в центре которой он заметил грубо вытесанную из обрубка дерева фигуру какого-то божества. Чуть поодаль возвышались три венца полу-избы – полуземлянки. Атея подвели к входу и трижды выкрикнули какое-то непонятное слово.

Из-за откинутой могучей рукой медвежьей шкуры показалась такая же могучая фигура сивобородого мужчины. Голову его венчала лохматая шапка из росомахи, на груди из-под бороды высовывались нанизанные на тонкий ремешок медвежьи когти и кабаньи клыки.

– Это еще кто такой? – неодобрительно уставился на конвоиров мужчина.

– Вот, в лесу изловили. Чужая кровь. Молодая. Сильная. Для батюшки-ведуна.

– Зачем ему этот недоносок? К обряду уже другой приготовлен – Орикс.

– Так ведь этот же – лучше! Чужая кровь, не наша.

– Пошли прочь, олухи!

– Кого это ты гонишь, Кромень? – из-за медвежьей шкуры показалась седая голова старца.

Конвоиры Атея бухнулись на колени, лепеча:

– Прими пленника, батюшка! Чужой он, не нашего племени. Молодой, Сильный.

– Хм, а и впрямь хорош, – старец окинул взглядом связанного юношу. – Пускай до завтра посидит в темной.

Седая голова скрылась за шкурой. Стражники поднялись с колен.

– А что же с Ориксом делать? – повернулись они к Кроменю. – Отпустить?

– Я вам отпущу, олухи! Пускай до завтрашнего утра вместе сидят, а там – видно будет.

На этот раз Атей оказался в другой землянке: побольше и поглубже прежней, но зато совершенно темной, без отверстия в крыше. Вход закрывала не медвежья шкура, а выдолбленная из цельного куска дерева дверь, припертая снаружи внушительного размера бревном. Когда глаза привыкли к темноте, Атей разглядел силуэт сидящего на полу человека. Должно быть, это и есть Орикс, – догадался юноша.

– Ты кто такой? – голос Орикса выдавал в нем совсем еще желторотого юнца.