– Я знаю, – тихо сказала Сонька, – он мне звонил, сказал, что все хорошо и они с Сашей разруливают ситуацию; а когда разрулят, он приедет и мы быстро поженимся; и медовый месяц у нас будет далеко отсюда, где я буду плавать с огромными черепахами, а он будет меня фотографировать. И еще он сказал, что Саша про Фимочку спрашивает, как она, а я сказала, что хорошо, но только тоскует по непонятной причине. Фимочка, ты меня извини, пожалуйста, но видно было же, как он к тебе относится, и мне хотелось сделать ему приятное, он же за Игорешей присматривает.

– А я, кажется, знаю, где вы проведете свой медовый месяц, я там была со своим журналистом, правда всего лишь несколько дней, но впечатление осталось очень хорошее от поездки, – задумчиво добавила Маринка.

– Обалдеть… я твоя подруга с пеленок, у тебя от меня никогда секретов не было, а оказывается вот они секреты, и я тебя совсем не знаю, – так получается? Удивила ты меня, Софи Кузо, и не просто удивила, а заставила меня увидеть нашу дружбу с другой стороны, – с обидой в голосе сказала я.

– Брось занудствовать, Серафима, любовь дело глубоко личное и некоторыми ее аспектами делиться не рекомендуется ни с родной матерью, ни с ближайшей подружкой, – сказала Маринка и продолжила, – вы лучше осторожненько посмотрите на столик слева с двумя пареньками. Я их раньше у нас не видела и мне кажется, что наш разговор их очень интересует. Тот, кто в сером пиджаке, послал и получил уже два текста по мобильному, и все время косится в нашу сторону, а тот, кто в свитере, выходил из зала и его не было 17 минут, для туалета и сигареты – это долго, – так куда это он выходил и зачем? Так что кончаем болтать, допиваем вино и по домам, а то у меня неспокойно на душе.

Ничего себе… обмывали Маринкин памятник, а она, оказывается, не забывала глазами по сторонам зыркать и все замечать. Все-таки прирожденный сыщик он и в Африке сыщик, и Маринка, наверное, на своей собственной свадьбе будет все замечать и отмечать, но после ее слов мне тоже стало неспокойно на душе, так что пора домой, а уж дома я Соньку допрошу с пристрастием. Но надо же, значит, Сашка про меня спрашивал, а позвонить мне трудно было? Предлогов разных уйма. Может, ему тоже сны снились такие же, как и мне? Ох, Господи, стыдно даже вспоминать, что я во сне с ним вытворяла, у меня при одном воспоминании мурашки по коже и судорога в животе. Так, вдох и медленный выдох, и еще раз, ага, уже другое дело.

Мы допили вино, помахали всем оставшимся ручками и пошли к стоянке машин. У клумбы остановились и посмотрели на гипсовую Маринку Вечер еще был ранний, но уже темнело, и звездочка в Маринкиной ладони светилась ярко и весело и освещала не только саму статую, но также и розовые бегонии на клумбе. Если честно, это было очень красиво.

Мы расцеловались, прощаясь, и пошли каждый к своей машине. На подходе к моей я нажала кнопку, выключая сигнализацию, и моя «ласточка» привычно пикнула и замигала фарами. Я протянула руку, чтобы открыть дверь, но за моей спиной мужской голос вдруг спросил:

– Девушка, а девушка, а как вас зовут?

Я хотела сказать: «Федя», но не успела. Мужчина схватил меня одной рукой за шею и крепко прижал к себе, а второй рукой он поднес дурно пахнущую тряпку к моему лицу. Я пыталась брыкаться и ударить его каблуком по голени, как меня учили на курсах самообороны, но не получилось, я не могла дышать, мне не хватало воздуха, а когда попробовала вдохнуть вонючий воздух через тряпку, то провалилась в темноту, в небытие, и больше ничего не помню.

Очнулась я в каком-то помещении с двумя крохотными окошками под самым потолком. Все было очень чистое; стены, пол и потолок обиты деревом; хорошо пахло кедром, а я этот запах знаю отлично, потому что у меня встроенный гардероб в спальне обит кедровыми досками изнутри от моли и всякой летающей и ползающей нечисти. Комната была большая со встроенным в потолок эффектным освещением в виде виноградных листьев и ягод, у стен стояли или лавки, или лежанки, на полке куча сложенных банных простыней и халатов, поэтому я решила, что нахожусь в предбаннике. В комнате было три двери, одна, вероятно, вела в баню, а вторая, на противоположной стороне, скорей всего, вела наружу. Третья вела неизвестно куда, я считаю, что за ней, наверное, туалет. Все двери были закрыты. У меня очень болела шея, неприятно жгло в легких и щипало горло, болели руки и ноги, очень хотелось пить и наоборот…