– Он долго будет болтать? Чем семья торговцев лучше? Надувать да обсчитывать умеют? – Аст скрестил руки. Рейн мысленно отмахнулся. Нельзя слушать демона.

У-Крейн отвел взгляд.

– Извини, если задел тебя. Я хотел быть твоим другом, поэтому спрашиваю.

– Другом? – Рейн растерялся.

– Если дружба такова, ну ее, – Аст хмурился так, словно лимон проглотил целиком.

Дерит захихикал:

– Да кто будет дружить с церковником!

Глаза Аста налились кровью, он весь задрожал от нетерпения:

– Скажи уже что-нибудь! Себя надо защищать!

Прыгнув, Рейн рывком повалил Дерита на землю и наотмашь ударил кулаком по лицу. У-Крейн вытянул ногу, пытаясь сделать подсечку, но Рейн перехватил парня посильнее и стал наносить удары один за другим. Дерит сжался, он пытался прикрыть голову руками, но кровь уже вовсю хлестала из носа, а лицо наливалось красным.

Чьи-то сильные руки схватил Рейна подмышки, подняли и встряхнули как глупого щенка. Еще несколько секунд он лягался, затем бессильно повис. Его поставили на землю. Отовсюду слышалось:

– Бедный мальчик!

– За что его так…

– Ноториэс.

Последнее слово прозвучало как удар хлыста. Рейн притих и замер, только Асту все было нипочем: он стоял рядом, спокойный и уверенный.

– Ноториэс, – снова послышался шепот.

Это означало «печально известный». Так называли тех, кто не справился со своим демоном и, поддавшись ему, нарушил порядок – избил, украл, убил. Ноториэсов наказывали, а клеймо и дурная слава преследовали их всю жизнь.

– Рейн Л-Арджан, – голос учителя был полон льда. – В кабинет к директору.

Мальчик переглянулся с Астом. Демон ответил обнадеживающей улыбкой.

Отправившись следом за учителем, Рейн все равно обернулся на Дерита. Парню помогли встать и, заботливо придерживая, повели к врачу. Ну-ну, пусть еще попробует сказать, что церковники хуже других. Увидит, сколько в этом правды.

Внутри разлилось приятное тепло. Аст оказался прав.

***

Рейн топтался перед кабинетом и периодически приникал к двери, хотя нужды в этом не было: звучный голос отца доносился, наверное, и до первого этажа.

– Арджан, ему всего двенадцать! – взмолилась мама.

– И он уже вовсю слушает своего демона. А ведь с каждым годом взросления перед ним будет появляться все больше соблазнов.

– Он старается, ты же знаешь, но в школе так сложно! Ты сам не раз говорил, что тебя…

– Хватит.

Рейн слышал: отец ударил по столу. Тот прекрасно владел голосом, взглядом, лицом: в них никогда не было и тени страха или гнева – ничего от демона. Только руки выдавали его: отец всегда ударял ладонью или хватался за стол, чувствуя недовольство.

Послышался мамин вздох. Отец продолжил:

– Дети бывают жестоки. Их умы открыты для каждого нечаянного слова, им так легко послушать своего демона. Мы должны оградить их от влияния тьмы. Ты помнишь, по каким принципам мы воспитываем детей?

– Послушание, смирение, молчание, – тихие слова матери прозвучали подобно заклинанию. Рейн снова отпрянул от двери и скривился.

Легко это твердить! Дети должны слушаться – старшие научились сдерживать тьму, они знали что хорошо, а что плохо. Дети должны терпеть – все желания идут от демонов. Дети должны молчать – каждое нечаянное слово делает тьму сильнее.

– Верно, – голос отца стал ледяным. – А ты?..

Рейн приник к двери и услышал тихое:

– Дети и Церковь.

– Верно. Иди.

Мальчик отпрянул. Мама осторожно притворила дверь и посмотрела на сына: по ее взгляду стало ясно, что она знает, что он все слышал.

– Рейн.

В последнее время она выглядела более усталой. В темных волосах появились серебряные нити, вокруг голубых глаз и рта залегли морщины. Рейн все гадал: это из-за него или из-за Кая, младшего сына, который поддавался демону еще чаще старшего?