– Нравилась, когда я мог себе это позволить.

Аст оставался строг:

– Хватит смотреть на потертые ботинки, это неважно. И не умаляй свои интересы. Ты украл краски из лавки. Ты все тетради изрисовал. Тебе не просто нравилось.

Рейн раздраженно дернул плечом и сменил тему:

– Давно ты здесь? Видел что-нибудь интересное?

Анрейк пригладил рукой волосы, стянул маску, улыбнулся:

– Я пришел вместе с первыми гостями, – он зашептал. – Мне сложно что-то найти, многие знают меня с детства. Глава Церкви узнал даже с этим на лице, – парень махнул маской. – Они улыбнутся, спросят о здоровье отца и матери, но и рта не раскроют лишний раз.

Рейн мгновенно почувствовал себя охотничьим псом, напавшим на след. Анрейка он принял за конкурента, но тот мог стать его подспорьем.

– Ты многих знаешь? – ноториэс изобразил удивление. – Расскажи о них, пожалуйста.

Т-Энсом медлил, тогда Рейн приспустил маску и улыбнулся. Шагнув к нему, он сделал самый честный из возможных взглядов.

– Я знаю, что кир Д-Арвиль выбрал нескольких практиков и хочет приблизить их к себе. Ты заслуживаешь этого. Я оказался здесь по другой причине. Ноториэса никогда не заметят и не повысят, для меня это вопрос выживания. – Рейн горько усмехнулся. – Мне надо показать, что я тоже чего-то стою. Помоги, пожалуйста.

Его окутала легкая примесь стыда. Говорить так с Анрейком было, что обманывать младшего брата, чтобы выманить у него конфеты. Рейн потер клеймо и повыше натянул маску. Ничего. Быть обманутым – это тоже выбор.

– Идем, – парень махнул рукой.

Они прошли по украшенному цветами и зеленью коридору до гостиной. Из танцевального зала доносилась наигрываемая оркестром веселая мелодия, но расстояние приглушило ее и сделало более спокойной и нежной. Это, пожалуй, была единственная приятная вещь в гостиной. Все остальное так и кричало о роскоши – от дорогой мебели до инкрустированных бриллиантами и золотом часов на каминной полке.

Гости разделились на группы, и отовсюду неслись голоса: они говорили про волнения на западном острове и про смену губернатора на северном, про успешную разведку газового месторождения, про испытания новых моделей паровозов – легко забыть, что это не дельцы и политики, а церковники и инквизиторы.

Анрейк огляделся с видом, словно все это принадлежало ему. От привычной робости осталось немногое – его место, и правда, было среди разодетой знати, а не практиков в черном. Рейн снова потер клеймо. Сложись иначе, он бы получил приглашение по праву, а не оказался на вечере путем интриг и честолюбивых замыслов.

– Смотри, – шепнул Анрейк, подходя ближе. – Это Нол Я-Эльмон, – он указал на статного мужчину с гривой длинных седых волос, который опирался на трость.

Рейн передернул плечами. Глава Церкви. Тот, кто вещал о смирении, а сам тонул в роскоши, интриган, лицемер и лгун.

Аст скрестил руки:

– Должно быть, у него и туалеты из золота. Не забудь проверить. Отцу расскажешь.

Анрейк продолжал:

– Его отец тоже был главой Церкви. Он готовил сына с детства, что бы тот занял его место. Кир Я-Эльмон ежегодно жертвует городу огромные суммы, ты знал это?

– Может, стоило не брать эти суммы и сразу раздавать беднякам? Кто ему назначил такое большое жалование?

Анрейк явно хотел поспорить, но промолчал.

– Кир Я-Эльмон – потомок самого Яра. Говорят, в их роду сохранилась магия.

– Магия превращать деньги горожан в свое золото?

– Рейн! – воскликнул Анрейк. – Не надо верить злым языкам, не узнав всей правды. Недостойный не мог стать главой Церкви. Послушай меня, я ведь хочу помочь тебе!

Рейн едва не заскрипел зубами от этого узколобия и усилием заставил себя сказать: