– Прямо как в годы Великой Отечественной, – по-дурацки пошутил сидящий рядом кондуктор, паренек лет двадцати. Он был одет в светлую майку, представляющую собой одно большое решето – всю в дырочках. Таким образом он, вероятно, пытался устроить проветривание своего организма, только уж не знаю, насколько ему это помогало спастись от жары, навалившейся на город с раннего утра.

После моей просьбы уставший торчать на одном месте шофер действительно пытался вывести автобус из пробки окольными путями. Он выпроводил кондуктора искать дорогу, а сам медленными рывками стал направлять машину туда, куда тот ему показывал. Сначала получалось вроде бы вполне удачно: медленно, но уверенно мы все же ехали, не важно, что объездными путями и делая большой крюк. Я даже начала надеяться, что застану хоть какую-то часть регистрации. Зря надеялась. Раз мне не везло с самого утра, можно было догадаться, что что-нибудь да случится. Случилось – автобус уперся в низко установленный рекламный щит, возникший поперек дороги. Дальше ехать было нельзя, не свалив эту мерзость с пути.

– Ну вот и все, – усмехнулся шофер, облокотившись на руль обеими руками. – Ничего не выйдет. Был бы автобус пониже или щит повыше, тогда бы проехали.

– А что, если попробовать сделать из автобуса летний вариант – кабриолет, коли иначе не выходит? – предложил один из сидящих позади меня молодых парней, до этого момента все как-то больше дремавший. – Нас тут немало, сила есть, заняться нечем, так что вмиг крышу отломаем.

Остальные пассажиры дружно засмеялись, но шофер шутку не одобрил, сказав, что машина не его и он не позволит портить автобус. Люди снова стали выходить – ждать неизвестно чего наш народ не привык. Я осталась в салоне, не видя смысла идти пешком.

– М-да, похоже, наше правительство наконец-то позаботилось о том, чтобы привлечь к занятиям спортивной ходьбой половину населения, – произнесла я вслух через пару минут, чтобы хоть как-то подбодрить оставшихся, да и саму себя тоже.

Ответной реакции не последовало, потому как все просто изнемогали от усталости, жары и бездействия. Теперь уже и я сникла и расстроенно вздохнула. Тут автобус вдруг дернулся, и шофер сообщил, что кондуктор нашел новый выезд и он делает еще одну попытку.

Не стану рассказывать о том, как муторно и долго мы выбирались из этой пробки, как объезжали заполоненные машинами дороги какими-то задворками, по совершенно лишенным асфальта дорогам. Главное, что в конце концов наш кондуктор вывел нас на нужное место, и все радостно стали выгружаться, громко благодаря предприимчивую команду автобуса. Я тоже вышла, а вскоре дождалась другого автобуса, движущегося в сторону Трубного района, и села в него. Благодаря тому, что в этой отдаленной от центра части города ничего не перекрывали, я доехала до нужной остановки очень быстро и почти бегом ринулась в сторону загса, располагавшегося за несколькими домами, прямо напротив парка.

«Вот-вот, еще несколько шагов, и я буду на месте, – подбадривала я сама себя, преодолевая парк и уже едва дыша от слишком быстрой ходьбы. – Вон уже и крыша загса видна, вон пестреют яркие платья гостей…» Только какие-то странные оттуда звуки доносились. Не смех, а что-то, скорее напоминающее плач…

В одно мгновение на душе стало жутко, и я интуитивно почувствовала: что-то случилось. Стараясь не поддаваться упадническому настроению, тем более что ничего еще толком не зная, я предположила, что, возможно, просто запаздывает кто-то из молодых и гости в панике. Но мой внутренний голосок не дал соврать самой себе и метко заметил: «Ты не в Америке. У нас жених сначала невесту выкупает, а только затем везет ее в загс, так что отдельно прибыть сюда они никак не могли».