Найтака занёс хвост для удара – и этот удар мог стать для паладина последним. Если б не отвлекающие выстрелы в шею. Монстр повернул голову в сторону берега.

– Твою ж… – выругался паладин: жрица, бард и снайпер будут сметены в мгновение ока, если эта махина доберётся до них.

– Держитесь!

Земля взбрыкнула под ногами, брызги воды взлетели в воздух и испарились в пламени. Мир вокруг Беовульфа на несколько мгновений превратился в огненный ад.

– Четыре процента! Добивайте его!!! – сзади раздался крик Циннамон.

Чешуйчатое тело Найтаки озарилось тремя цветными вспышками – в последнем рывке Йома, Катце и Беовульф использовали свои самые мощные навыки ближнего боя.

Золотой глаз потух и Найтака рухнул в воду, подняв тучу брызг. Длинное змеиное тело последний раз дёрнулось в конвульсиях.

– О да! – воровка радостно взвизгнула.

Йома и Беовульф же ещё секунд десять стояли, сжимая оружие и настороженно оглядываясь.

– Ну, вроде всё спокойно, – маг выдохнул.

К ним с винтовкой на плече подошла Циннамон. За ней неторопливо шагали бард и жрица.

– Хорошая работа, Цин, – маг похлопал снайпера по плечу. – Дзен, Зида, вы тоже молодцы.

– Ага, против таких боссов неплохо бы гранатомёт прикупить. В этот раз твой Метеорит пришёлся как нельзя кстати. Ну что? Идём дальше?

Йома посмотрел на винтовую лестницу, спускавшуюся к воде, а потом вскинул голову вверх – там, в пугающей темноте разрушенного храма, была их цель.

Я всегда любил учиться. И при этом последние года три школу просто ненавидел.

Я не был изгоем, но отношения с одноклассниками особо не складывались. Учителя с первого класса любили ставить меня в пример – и популярности мне это не добавляло. Каждый раз, когда наш классный куратор нахваливала моё идеальное поведение и посещаемость, я желал исчезнуть, распасться на атомы прямо здесь и сейчас.

Мне каким-то чудом удавалось поддерживать нейтралитет. Хоть школа и была элитной, хулиганов из числа скучающих богатеньких детишек хватало. Я старался лишний раз не выделяться, сосредоточившись только на учёбе, меня же просто игнорировали. Идеальный баланс.

Я поддерживал поверхностные отношения лишь со своей группой – и то только в рамках работы над школьными проектами. В начальной школе меня ещё приглашали на дни рождения одноклассников, но я всегда находил причину не приходить. В средней же на вечеринки звать уже перестали. Задевало ли меня это? Совру, если скажу, что был абсолютно равнодушен к подобному положению дел, но и сильных страданий по данному поводу не испытывал. Если честно, я просто не знал, что мне там делать, как себя вести, что говорить.

Я был начитанным ребёнком, поэтому те темы, что поднимались в классе на переменах казались мне примитивными. Иной раз я пытался вступить в обсуждение знакомого фильма или книги или поправить фактическую ошибку, но мне советовали «прекратить занудничать». И это была ещё самая вежливая из формулировок.

В конце концов, книги оставались моими единственными друзьями. Книги и мой пёс. «Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак», – неизвестно, кто точно это сказал, но я был готов подписаться под этими словами тысячу раз.

Взрослые всегда считали меня тихим и стеснительным ребёнком. Ровесники называли «ботаником» и «зубрилой». В какой-то момент мне стало приятно от осознания своей инаковости. Я так бы и продолжал наслаждаться своей избранностью, если б не одна судьбоносная встреча.