На самом деле и в качественном отношении репрессии не нанесли ущерба Красной армии. Что касается образованности командного состава Красной армии, то приведенные Поповым и Млечиным сведения неверны: они неоднократно опровергались в различных публикациях. По архивным данным на 1 января 1941 г., из 1833 командиров полков 14 % окончили военные академии, 60 % – военные училища и лишь 26 % имели ускоренное военное образование, а из 8425 командиров батальонов военное образование имели 92 %.

Военачальники, пришедшие на смену репрессированным, не уступали предшественникам ни по образованию, ни по боевому опыту, ни по таланту. Нет никаких оснований считать, что репрессированные генералы и маршалы воевали бы успешней генералов, их сменивших. Безосновательны, например, хвалебные оды, превозносящие военные таланты И. П. Уборевича и И. Э. Якира. Анализ архивных материалов, относящихся к осенним маневрам 1936 г., проведенным в Белорусском (командующий – командарм 1-го ранга И. П. Уборевич) и Киевском (командующий – командарм 1-го ранга И. Э. Якир) военных округах, показал, что в ходе учений войска пренебрегали разведкой и охранением флангов, атакующие подразделения действовали в скученных боевых порядках, командиры неумело управляли своими подразделениями в бою, должного взаимодействия подразделений различных родов войск налажено не было.

Очень сомнительно, что лучший из репрессированных – маршал М. Н. Тухачевский – был бы в начале войны более удачлив, чем, скажем, генерал армии Д. Г. Павлов или маршал С. К. Тимошенко. Хотя бы потому, что один из тех, кто разгромил Тухачевского под Варшавой в 1920 г., – генерал Рыдлз-Смиглы (к началу Второй мировой войны – маршал Польши и главнокомандующий ее армии) ничего не смог противопоставить немцам в 1939 г. – польская армия была разгромлена за две недели.

Наконец, не репрессии были причиной того, что в канун войны около 75 % офицеров занимали свои должности «год-два, а то и всего несколько месяцев». Это положение объясняется резким ростом численности (более чем втрое) армии. За два года число дивизий в Красной армии возросло с 98 до 303, т. е. почти 70 % дивизий были новыми. Это и объясняет, почему 75 % офицеров пребывали в своих должностях так недолго – менее двух лет.

В изданной в 2017 г. книге (ответственный редактор – доктор исторических наук Андрей Зубов) «История России. XX век. Т. 2. Эпоха сталинизма (1923–1953)» утверждается следующее: «С февраля 1941 г. Сталин из разных источников получал многочисленные сообщения о подготовке Германией нападения на СССР, включая точные даты вторжения. Считая невозможным войну Рейха на два фронта, он продолжал уверенно считать поступившие данные дезинформацией… Возможно, ему хотелось верить Гитлеру, объяснявшему своему “союзнику”, что дивизии Вермахта в Польше отдыхают перед десантом на Британские острова…»

Во-первых, предположение, что Сталин мог поверить дезинформации Гитлера, абсурдно, оно противоречит характеру и жизненному пути советского лидера. Чем-чем, но доверчивостью Сталин не страдал. Он даже своим соратникам не очень-то доверял, а уж врагам и подавно не верил. Сталин никогда не питал иллюзий относительно намерений Гитлера, а в 1941 г. – тем более. На расширенном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) в конце мая 1941 г. Сталин говорил: «Обстановка обостряется с каждым днем. Очень похоже, что мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны фашистской Германии… От таких авантюристов, как гитлеровская клика, всего можно ожидать…»