Покосившиеся тяжелые ворота когда-то передового советского предприятия были закрыты. Перепрыгнув через забор, оперативники направились к серому балку, откуда, очевидно, и похитили Пятака. Когда они открыли дверь, в нос ударил резкий запах перегара; на деревянном топчане в бушлате и валенках спал человек. Тимур толкнул его в плечо – никакой реакции. Тогда оперативники схватили его за воротник бушлата и посадили на топчан.

– Эй, подъем, милиция!

Наконец мужик подал признаки жизни и дыхнул на оперативников таким перегаром, что те резко отшатнулись в сторону.

– К-кто? – непонимающе озирался он по сторонам. – Какая милиция?

– Родная, советская! – Тимур снял с мужика шапку-ушанку и усмехнулся: – Что-то рано надел валенки, на улице еще лужи.

Мужик долго, как будто впервые, разглядывал валенки, а затем, ловко стряхнув их с ног, натянул кирзовые сапоги:

– Надеваю только в балке, тут холодно.

– Как тебя зовут-то? – поинтересовались у него оперативники.

– Кузя… Кузьма Петрович.

– Слушай, Кузьма, где твой хозяин?

– Сергей Михайлович на югах. Мы охраняем базу.

– Кто это «мы»?

– С Женей Лошаковым.

– А где он?

– Дома. Сегодня моя смена.

– Хозяин свернул производство?

– Давно.

– А что так?

– Кто сейчас кирпичи купит-то? Людям жрать нечего, а он кирпичи, гвозди… Хотел мыло варить, да, по всей видимости, не успеет в этом году.

– Почему хозяин рванул на юга, что его толкнуло к этому?

– А бес его знает, вы у него самого спросите.

– Спросим, не сомневайся. Пятака знал?

– Кто такой?

– Тот, кого похитили бандиты. Он в этом балке жил?

– Никакого Пятака не знаю, – отрицательно покачал головой Кузьма и уставился в пол.

– Смотри, Кузьма, увезем с собой в милицию! – припугнул его Василий. – В камеру захотел?

– Да слышал, что кого-то здесь похитили, – наконец после настойчивых вопросов сдался Кузьма, видимо, не желая остаток ночи провести в каталажке. – В ту ночь меня здесь не было, тот парень, по-моему, его звали Сеня, был в балке один. Никто не видел, как его увозили.

– А хозяин?

– Сергей Михайлович, видимо, догадывался, потому и уехал так быстро.

– А напарник твой что-нибудь знает?

– Женя? – Кузьма криво усмехнулся. – Откуда? Он у меня спрашивал, что произошло. Человек он семейный, непьющий, коммунистом был при советской власти.

– Хорошо, надо будет – мы тебя найдем, – предупредил его Василий. Оперативники попрощались с Кузьмой, перемахнули через закрытые ворота и, сев в машину, выехали в ночной город.

Во время следования в управление Тимур обратился к Василию:

– Оформи командировочные и поезжай в Краснодар, а я тем временем займусь Старым. Надо ему пощекотать нервы.

Тимур не заметил, как пролетела неделя после разговора с Гамовым. Более срочные дела помешали вовремя осуществить задуманную комбинацию в отношении Старого. Однажды утром, встав с постели и выглянув в окно, он обомлел: земля была вся белая от выпавшего первого снега.

– Сегодня-завтра надо выдернуть Старого, – подумал он с тревогой, одеваясь в прихожей. – Не дай бог, зарядит снегопад, мероприятие придется отменить.

К обеду снег растаял, появились лужицы. Когда Тимур вернулся из столовой в кабинет, позвонил Василий из Краснодара:

– Иваныч, привет! Я нашел Сирого, забрал его в краевое УВД, поговорил. Он подтверждает, что Пятак действительно жил у него, поскольку они являются давними друзьями. Пятак рассказал, что на него наехали бандиты за долги, и попросился переждать какое-то время у него, пока не найдет деньги. Но однажды он исчез, и дальнейшую его судьбу Сирый якобы не знает. Я поинтересовался, почему он уехал из Якутска. Говорит, что хочет заниматься изготовлением порошков и мыла, поэтому ведет переговоры по оборудованию и материалам. Как бы получается резонно: тут на каждом углу продают порошки и хозяйственное мыло собственного производства. При напоминании о Рэмбо он сразу дернулся, но сказал, что с ним в нормальных отношениях. Везти Сирого в Якутск не смогу: уголовного дела же нет, получим взбучку от руководства.