Мужчина остановился и неспешно, явно растягивая удовольствие, затянулся. Спокойно помотал головой из стороны в сторону. Негромко кашлянул и тут же дёрнулся, будто его током ударило. Аккуратно сняв с плеча винтовку, он подошёл к месту, где, не шевелясь и боясь вздохнуть, лежали Саблин и американец. Часовой пристально вгляделся в то место, где лежал Валерий и удивлённым голосом спросил:

– Саблин, ты что…

Закончить он не успел. Страшно захрипев, часовой повалился на колени. Он безуспешно старался вытащить из шеи металлический прямоугольник метательного ножа, но всё было тщетно. Бросок Саблина оказался убийственно-точным, оружие вошло очень глубоко. Жизнь быстро уходила из его невидящих глаз бородача, и вскоре часовой окончательно упал набок, чтобы больше уже никогда не встать.

– Идём, быстро! – Вставая, Саблин потянул за плечо американца, наблюдавшего за тем, как быстро окрашивается в красный снег.

«Он только что спокойно убил часового, который его, по всей видимости, знал», – подумал про себя Джеймс, бегом следуя за Валерием. – «Для такого хладнокровия у парня должна либо начисто отсутствовать совесть, либо он должен быть на все сто процентов уверен в своей правоте. Хочется надеяться, что тут именно второе».

– Сука, Миши здесь было быть не должно! – шипя, выругался Саблин, прижимаясь спиной к стволу могучей ели и пропуская мимо патруль, состоящий из двух человек. – Я же лично два месяца наблюдал за патрулями. Суслов, похоже, что-то заподозрил.

– Плохо? – всё также тихо поинтересовался Джеймс.

– Не то слово, – ответил Валерий. – Этих двоих видишь?

Кюри кивнул головой.

– А ведь по обычному расписанию часовых их здесь быть не должно. Как не должно было быть и того, убитого. Они сейчас круг сделают и увидят тело. У нас с тобой на всё про всё осталось минут пять.

– На что «на всё»? – задал Джеймс резонный вопрос.

– Давай ты шевелись, Господи…

Они снова побежали, всё также в полуприсяде, прикрывая руками затылки, как будто защищаясь от пуль. Где-то в ночном сибирском лесу гулко ухал филин, а высокие ели, озаряемые ночным светом, шумели на холодном ветру, заглушая треск снега под их ногами.

Наконец, Джеймс сориентировался, куда ведёт его Саблин. Валерий выводил их к выходу из лагеря, узенькой грунтовой дороге, по которой его вчера привезли сюда, пряча в брезентовом кузове чёрной трёхтонки. Путешествие оказалось ниже среднего, особенно беря во внимание отвратительное качество дороги и собачий холод, от которого не спасала ни тёплая зимняя одежда, ни добротные валенки, которые одолжил американцу один сердобольный партизан.

На выезде из лагеря, который Джеймсу был уже знаком, стояла та самая трёхтонка, лениво ворча заведённым двигателем. Единственная левая фара у автомобиля не горела, а внутри кузова находились семеро, темнеющие в лунном свете силуэтами своих ушанок.

Передняя дверца открылась, и показавшаяся из неё рука с отчётливым украинским акцентом поговорила:

– Ну че, ви там довго порпатися будете, хлопцы?

– Давай трогай, Леха! – заорал Саблин, запрыгивая в кузов и затягивая за собой американца.

Партизаны, сидящие там и по мере возможностей помогающие Валерию, тут же на него зашикали.

– Ты чего орёшь, совсем сдурел?

Саблин только рукой махнул от досады.

В тот же миг от лагеря, до того момента покрытого сонной тишиной, донёсся громкий, разрезающий ночное безмолвие крик: «Тревога!». Часовые-таки нашли тело.

– Твою! – ударил с досады кулаком по кузову Саблин. – Всё равно опоздали!

Тут же, чертыхаясь и перешагивая через своих товарищей, он подошёл к кабине и несколько раз постучал по её крыше.