Вдруг за спиной послышалось дыхание. Женя медленно повернул голову и увидел Колобкова, майор убирал ещё дымящийся пистолет в кобуру. Офицер потянулся к пистолету Жени и отобрал его. Парень не сопротивлялся. На звук выстрела прибежали солдаты и остановились в кабинете, глядя на бездыханного генерала.

– Товарищ генерал, покончил с собой, – тихо проговорил Колобков. – Возвращайтесь на свои посты. Живо! – крикнул он. Солдаты, пересуживаясь, попятились назад.

– Что произошло? – проталкиваясь сквозь бормочущих солдат, спросила доктор Лаптева. Она увидела тело генерала и испуганно посмотрела на Женю.

– Доктор, давайте без этих ваших представлений, – отрезал Колобков, осматривая тело покойника. – Вы хотели убить генерала, но парень, как я и думал, не смог выстрелить. Пришлось помочь.

– То есть это ты? – проговорила Лаптева.

Колобков не ответил, он бросил последний взгляд на тело, затем посмотрел на Лаптеву:

– Утром жду вас на площадке у ворот, – сказал он и вышел.

В штаб вбежали два работника. Они подошли к телу генерала и попытались его поднять. Со второй попытки им это удалось, и они вынесли его на улицу.

– Я чуть не убил человека… Ещё бы секунда и я нажал бы на курок, – отрывисто пробормотал Женя.

– Пойдём, – Лаптева положила парню руку на шею, и они вышли из штаба. – Иди домой, мне надо ещё кое–какие дела уладить.

Женя поплёлся домой, а доктор быстро пошагала к стоявшему у ворот Колобкову.

– Товарищ майор, – осторожно сказал она.

– Доктор? – по-светски ответил Колобков.

– Мне нужно поговорить с вами о случившемся.

– Да, и о чём конкретно?

– Скажу прямо, – Лаптева посмотрела в глаза Колобкову, – в изоляторе сидит лейтенант Синявский, но это ты и без меня знаешь. Также недалеко от Комплекса живут двое работников, мужчина – хороший инженер и его жена. У нас система полива растений скоро выйдет из строя. В общем, выпусти Синявского и верни этих рабочих.

– Ну… – протянул Колобков, – работников я верну, но зачем мне выпускать вора из тюрьмы?

– Он хороший разведчик, может пригодиться…

– Ладно, ладно, – прервал её Колобков. – Он тебе не безразличен, я вижу, – майор кокетливо подмигнул, но Лаптева сделала вид, что не заметила, – Поэтому за его освобождение… – он намеренно выдержал паузу, чтобы доктор немного понервничала. – Вы, доктор, будете полностью подчиняться мне. Заупрямитесь – Синявского казнят. Считайте его освобождение отсрочкой исполнения приговора.

Лаптева посмотрел на Колобкова опустошённым взглядом и тихо произнесла:

– Я согласна.

– Ну и ладненько, – сказал майор.

Лаптева, поражённая и в то же время злая, пошла на гауптвахту. Антон сидел в камере и смотрел в стену. Наутро его должны были пристрелить. Он думал о вечном, о Боге и жизни, о том, что он сделал хорошего и плохого, и о том, чего не успел ещё сделать. Дверь со скрежетом открылась, на пороге стояла Лаптева. Синявский поднял на неё уставшие глаза и посмотрел.

– Ты свободен, – сказал она.

Синявский сидел молча, будто не расслышал этих слов.

– Ты свободен, Антон, – громче повторила Лаптева.

Антон понял. Слёзы накатились на глаза, тело онемело, изнутри как будто всё высосали: все чувства, эмоции, разум, и осталось только тело, с трудом державшееся на мышцах и костях.

– Как? – тихо произнёс он.

– Генерала уб… – Лаптева прервалась, вспомнив официальную версию произошедшего. – Генерал застрелился, теперь, главный Колобков. Он тебя и выпустил… и вернул Романа Петровича и Любовь, как её там…

Антон ещё посидел молча какое-то время, затем медленно поднялся и пошёл на улицу, ему нужен был свежий воздух.

Снежа проснулась утром ни свет, ни заря и, открыв глаза, увидела брата. Женя сидел и смотрел в пол.