– Что делаете? – поинтересовался парень.

– Да, вот, ничего не понимаю, – прогудел Аркадьич. – Сто раз пересчитал, а двух нету. По бумагам должны быть, – кастелян сунул нос в список продуктов.

– Э… – протянул Женя, – может, завалились куда?

– Да куда они могут завалиться? Всё на своих местах всегда. Вот и как мне теперь товарищу генералу о недостаче сообщить? – кастелян, наконец, оторвал глаза от бумаги и банок и посмотрел на Женю.

– Товарищу генералу? – повторил парень.

– Да. Потребовал сегодня провести инвентаризацию: что есть на складе и чего нет.

Женя закусил нижнюю губу и судорожно думал, не связано ли всё это с ними? Да и почему генерал вдруг решил проверить содержимое склада? Неужели Лаптева рассказала ему? «Да нет, она не могла. Тогда кто?» – размышлял парень.

В это время в дом вошёл Колобков в сопровождении двух солдат. Он окинул взглядом помещение, нагло улыбнулся и посмотрел на Женю и Фёдора Аркадьевича. В это же время с рюкзаком на плече со склада вышел Антон, лейтенант уставился на солдат.

– А и вы здесь, лейтенант. Очень хорошо. Фёдор Аркадьич, как инвентаризация, всего хватает?

– Да нет, – проворчал кастелян. – Две банки консервов пропали. Никак найти не могу. Может в документах ошибка? – пожал плечами кастелян и снова уткнулся в список.

– С документами всё в порядке, – заметил Колобков. – Значит, у нас завёлся воришка, – майор повернулся к Жене и Антону и сказал: – Вы не могли бы показать ваши рюкзаки и вывернуть карманы.

– В смысле? – возмутился Женя. – Вы думаете, что мы воры?

– Я ничего не думаю, – спокойно парировал Колобков. – Так что?

– Вот смотрите, – Женя открыл рюкзак и сунул Колобкову в нос. Майор быстро пошарил рукой в рюкзаке и, огорчённо вынул её. Антон тем временем попытался выкинуть взятую со склада пачку антибиотиков, но майор это заметил и стремительно подлетел к нему.

– Что это? – вырывая из руки пачку, спросил Колобков.

– Таблетки, – невозмутимо ответил Синявский. – Всегда берём в дорогу, вдруг что.

– Неужели? – подозрительно прищурился Колобков, пытаясь сделать момент разоблачения как можно драматичней. – Амо… Амоксиклав? – еле выговорил он. – Антибиотики в дорогу?.. Ничего тупее я не слышал.

Майор повернулся к солдатам и приказал им арестовать Синявского.

– Вы чё творите?! – закричал Женя и попытался преградить им дорогу. Но военные оттолкнули парня в сторону, взяли под руки лейтенанта и повели на гауптвахту – небольшое помещение, выделенное в задней части казармы. Там его кинули в тёмную камеру и захлопнули железную дверь.

– Товарищ генерал, это какое-то недоразумение, – лепетала доктор Лаптева.

– Это то, что я послушал вас и взял этих оборванцев – недоразумение, – проворчал генерал.

– Тем не менее, Синявского застали с поличным, – сказал Колобков и довольно улыбнулся.

– Кто застал, ты? – Лаптева хотела впиться ногтями в это сияющее круглое личико.

– Так, всё хватит истерик, – замахал руками генерал. – Доказательств достаточно. Он виновен и точка. Завтра его казнят на рассвете.

– К–как казнят? – не поняла Лаптева.

– По закону военного времени, – добавил Колобков.

– Вы свободны, доктор, – вежливо сказал генерал.

Доктор Лаптева, спотыкаясь, вышла из штаба на улицу. Всё было как в тумане. Мимо проходили люди, но ей они казались размытыми пятнами, проплывающими где-то там, вдалеке.

– Что там? – спросил Женя, его брови приподнялись, глаза округлились, и приоткрытый рот замер в ожидании вердикта.

– Казнят, – спокойно, как бы не осознавая значения слова, ответила доктор.

Женя замер, затем метнулся к штабу, но у дверей остановился, заходил кругами и чуть слышно проговорил: