— Кое-что. Казанский вот настойчиво предлагает не беспокоить генерала в отставке Васильева, который проживает в квартире, проданной ему «Ресурсом». Как тебе это нравится?

— Не понимаю, почему он работает у вас? Как вы его терпите? — возмутился Слава.

Турецкий рассмеялся и ответил:

— Таких обычно держат для равновесия. Казанский может заискивать, помогает начальству раны зализывать, льстит и тому подобное. Он — цивилизованный человек, не то что мы с тобой, дикари бескомпромиссные!

— Да ну тебя к дьяволу! Поедем, что ли?

— Поедем, может, хоть сегодня дома поужинаю. Айда ко мне! Ирка будет просто счастлива!

— Представляю, опять начнет сватать своих подруг?

— Ну так скажешь, чтобы отвязалась, мол, и без того хватает девиц.

— Сегодня не могу, в другой раз, — пообещал Грязнов. — До дома я тебя подброшу, а уж ты Ирише похвастайся, что это именно я тебя привез, она оценит.

Алла Бережкова оказалась симпатичной блондинкой тридцати восьми лет, стройной, с независимым взглядом и упрямым подбородком. Но и к ее моложавому лицу уже подкрадывалась старость, прокладывая первые морщинки в уголках рта и под глазами. Тем не менее даже в следственном изоляторе она не утратила своей природной привлекательности, не забывая про косметику. Правда, из-за малоподвижного образа жизни стала появляться отечность под глазами, что придавало лицу болезненно-усталый вид.

Когда Бережкову привели в кабинет следственного корпуса для допроса, Турецкий невольно залюбовался ею, пригласил сесть, представился и сообщил, что теперь ему поручено вести дело о злоупотреблениях в банке «Ресурс».

Женщина подняла брови, искренне удивившись, и в голосе прозвучало волнение:

— А что случилось? Почему такая перемена?

— Вы боитесь перемен?

— С некоторых пор — да.

— С каких же?

— С тех самых, когда очутилась здесь.

— Вам, Алла Демьяновна, я посоветовал бы одно: чистосердечно рассказать обо всем содеянном, суд это учтет при определении меры наказания, оно явно в этом случае не будет тяжким.

— Но почему следователь Арбузов не пожелал дальше вести это дело? Он мне был симпатичен…

— Правда?

— Да.

— Тогда придется вас сильно огорчить. Следователь Арбузов больше не сможет расследовать дело банка «Ресурс», он погиб.

— Погиб? Вы сказали — погиб? — Женщина испуганно взглянула на следователя. — Нет! Не может быть!

— И тем не менее я сказал правду.

— Каким образом? Скажите, я должна знать!

— При довольно загадочных обстоятельствах. Ведется следствие.

Бережкова опустила голову, съежилась.

— Что с вами?

— Ничего.

— Алла Демьяновна, мне просто необходимо поговорить с вами. Разобраться в положении вещей…

— Нет! Теперь это не имеет смысла. Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы, — жестко ответила она.

— Но вы же этим только вредите себе.

Бережкова вдруг взглянула на Турецкого в упор и сказала сурово:

— Вы сами прекрасно знаете, что у нас все покупается и продается! От вас и от меня уже ничего не зависит. И что бы я вам ни говорила, что бы вы для себя ни открыли, ничего хорошего это никому не даст, а только принесет новое горе. Поэтому вам лучше ничего и не знать.

— Алла Демьяновна, вы чего-то боитесь, я же вижу. Но ведь зло не столь всесильно, как иной раз представляется! Поверьте мне!

— Вы не знаете тех акул, для которых ничего, кроме их денег, не существует.

— Давайте пока забудем о них. Вы сами должны бороться за свою жизнь!

— Я повторяю, что отказываюсь отвечать на ваши вопросы. Можете дальше что угодно расследовать, копать, искать, но меня оставьте в покое… Я даже не знаю, хочу ли жить? Я уже все имела и все потеряла. Меня вытолкнули из привычного круга жизни… мне теперь некуда возвращаться. Кем я буду в Москве?