Кабинет, в котором я оказался был невелик и темноват – окон было два, но оба – узкие, похожие на бойницы. Стены были увешаны гобеленами, изображавшими сельские виды, а напротив двери разместился портрет Его Величества – с неестественно задумчивым и серьезным для ребенка лицом.

Под портретом за широким столом, беспорядочно заваленным пергаментными листами, разместился Его Светлость. Расстегнувший несколько крючков на камзоле и закинувший ногу на ногу, он держал в руках серебряный, инкрустированный камнями кубок – очевидно, с вином. Второй, чуть победнее украшенный, стоял на столе, видимо, для меня.

Когда я вошел, регент указал мне жестом на поставленное чуть поодаль от стола жесткое кресло и предложил вина. Я вежливо поклонился и присел напротив.

– Я пригласил вас сюда, потому что план действий лучше обсуждать наедине, - пояснил он. – Не всем при дворе можно доверять, да и Его Величество... лучше не беспокоить некоторыми вопросами.

– Вы изволили сообщить мне сегодня, что такие вопросы решает Малый совет, – произнес я.

– Малый совет – это я, – герцог усмехнулся. – Говорите мне то, что хотели бы донести до Малого совета. Не сомневайтесь, что мое решение станет его решением.

– Хорошо, – я кивнул, собираясь с мыслями. – Тогда вот то, что я хотел бы донести до вас. Нападения нежити на Кирхайм и Кернадал – это не какие-то местные неприятности, от которых можно отмахнуться и заняться более важными государственными делами. Это наступление тьмы, и если не остановить его, то эта тьма в самом скором времени - в считанные месяцы - поглотит весь континент до самого Ансо. И Карнару тоже. Это не преувеличение, не страшилка, а факт – нас всех просто разорвут на куски. Вскоре здесь не останется ни единого живого человека – кроме хозяина этой тьмы и его спутников.

Я произнес этот монолог на одном дыхании, стараясь не сглаживать углы. Мне показалось, что герцог недооценивает серьезность ситуации, и больше всего на свете мне хотелось, чтобы его, наконец, проняло.

– Вы говорите, что за этим стоят люди? – произнес он с крайним интересом в голосе. – Вы в этом уверены?

Я секунду помедлил, так как не ожидал этого вопроса. Меня удивило, что из всего сказанного мной, герцог обратил особое внимание именно на это.

– Да, люди, – ответил я.

– И вы видели их? Говорили с ними?

Я кивнул, судорожно соображая, куда он клонит.

– Это весьма ценные сведения, – регент поставил кубок на стол, сложил руки на коленях и пристально уставился на меня. – Чего же эти люди добиваются?

– Я уже имел честь сообщить вашей светлости, что эти люди добиваются полного уничтожения людей на материке, и не остановятся, пока не добьются этого... или пока не будут побеждены, – ответил я.

Губы регента вновь тронула улыбка.

– Вы очень молоды, Руман, – произнес он, откинувшись в кресле. – Я верю, что вы говорите искренне. Вот только поверьте моему опыту: люди никогда ничего подобного не хотят. Все люди хотят одного: власти. А какая может быть власть, если всех уничтожить?

– По-вашему, не может быть, чтобы этого хотел безумец? – спросил я.

– Безумцы пускают слюни в луже своей мочи, – брезгливо поморщился герцог. – Или бегают по деревне с топором, вытаращив глаза. Иной из них, быть может, и хотел бы погубить весь мир, но не сможет. Силу может обрести только тот, у кого есть разум. А, тот у кого есть разум, понимает разумные доводы.

Я почувствовал, как вдоль позвоночника пробежал холодок.

– Уверяю вас, – проговорил я. – Тот, о ком мы говорим, ваших доводов не поймет. Вернее, поймет, но не примет. Вы для него лишь препятствие на пути к цели. Он считает, что все вы... как бы это объяснить... нечто вроде иллюзии...