Получив точно маной по глупой голове, прикрытой какой-то мохнатой шапкой, парень опрокидывается из седла и уходит под воду на глазах своих приятелей. И больше не появляется на поверхности, утонул насовсем, значит, нахальный воин степи.

– Гм, кажется я попал ему в висок, – думаю про себя, пережидаю массовый вопль недовольства собравшихся юнцов и снова получаю тучу стрел в упор.

Очень тяжело они бьют по куполу с такого маленького расстояния, это я хорошо чувствую.

Какие там выходы в чистое поле? Только своих воинов класть безо всякого толку!

Не удержат доспехи гвардейцев такие стрелы ни за что. Потом новый залп и еще один, очень настойчивые эти жители степей в своем стремлении отомстить за смерть одного из своих товарищей.

Попутчики мои невольно вздрагивают, когда отдельные стрелы скользят по куполу совсем рядом с их головами.

Кладу руку на Палантир в мешке и отправляю ману в купол, просевший на три четверти от попыток степняков хоть как-то добраться до наших таких близких тел.

Потом мне надоедает эта самодеятельность совсем молодых и несдержанных воинов степи, я высоко поднимаю руку, привлекая внимание врагов этим жестом. Вторую продолжаю держать на своем знамени, мне определенно нужна узнаваемость. Выжидаю несколько секунд и резко опускаю ее вниз, одновременно отправляя ману на противников.

Первый десяток степняков слетает с лошадей, да и сами лошадки валятся от моего удара, раскладываясь боком на берегу и в мелководье.

До них метров десять и широкий удар по такому скоплению людей и лошадей забирает у меня немало маны, но я ее легко восстанавливаю из Палантира.

Снова поднимаю руку, но пока даю возможность остальным воинам срочно подняться на берег.

– Черт, у них рефлексы, как у собаки Павлова. Нужно постоянно бить по тупым башкам, чтобы вели себя хоть как-то прилично, – ругаюсь я про себя.

– Старшие будут или мне не с кем разговаривать?

На этот раз один из воинов кивнул мне и послал одного из своих куда-то, надеюсь, что с донесением. Остальные пока перестали угрожать мне стрелами, но все равно пытаются испугать своими суровыми лицами. Заодно помогая подняться пострадавшим и придавленным лошадьми.

– Совсем дикий народ. Но не такие злобные все равно, как урги, более человечные все же, – опять констатирую я.

– Ольг, о чем ты хочешь говорить с ними? Это же бестолку? – не понимает моих намерений Генс.

– Не совсем уж так и бестолку. Просто передам им свое приглашения встретиться, а потом подтвержу слова массовым убийством кучи степняков. Кажется мне, что после захвата Астрии народ степи очень сильно попутал берега, думая, что у него такой номер пройдет с Черноземьем. Но захватить все земли, кроме города, они точно смогут, разорят их, пожгут дома, уведут много девок в полон и убьют мирных крестьян. А я хочу избежать всего этого, – так весомо я отвечаю будущему командиру Гвардии.

– Ты же видишь, как ловко они мечут стрелы прямо из седла? И какие они тяжелые?

– Да, вижу, что очень тяжелые, – нехотя признает Генс.

– Поэтому выводить Гвардию за стены города, когда орда захватит все вокруг – это смерти подобно. Ты же не будешь спорить?

– Нет, наши воины не отступят и погибнут с честью, – начинает мне хорошо знакомую мелодию приятель.

– Вот, тогда погибнут всеми шестью сотнями, а с собой заберут пару сотен степняков в итоге. И зачем нужна такая война? – с усмешкой я спрашиваю Генса. – Остается только держать стены, благо арбалетов и болтов у города в достатке. На всю степь точно хватит.

– Гвардия выполнит приказ города, – вот и все, чем мне может ответить заместитель командира Гвардии при внимательно прислушивающемся к нашему диалогу Торке.