Борлинги… Охотятся крупными стаями… Крайне острые зубы… Когтей нет, но часто пользуются орудиями… Необходимо нарушить целостность позвоночника… Высушенный мозг высоко ценится…

Действительно, в тонких костлявых ручонках некоторых из тварей можно было разглядеть ржавые железки или острые деревянные колышки. Впрочем, рассматривать их времени не было – самые шустрые уже добежали до сбившихся от страха в кучу матросов. Те пытались отбиваться от мелких тварей, отчаянно дрыгая дрожащими ногами, а один орудовал веслом, но без особого успеха.

Эрт с громким криком разрядил в бурую толпу пистолет, но с тем же успехом он мог бы выстрелить в стаю комаров. Пуля не задела ни одну из тварей, лишь заставила часть из них отделиться от общей толпы и  броситься в нашу сторону.

Один из солдат истошно заорал и выпалил в них из мушкета, а затем принялся крушить головы тварей прикладом. Я бросился к нему, рубанув прыгнувшую к его пояснице тварь крикетом.

На моих глазах краснолицый матрос с отчаянным криком на одной ноте повалился сперва на колени, а затем упал плашмя. Мелкие твари тут же облепили его дергающееся тело, словно муравьи – гусеницу, жадно орудую зубами и колышками. Двое его товарищей, не сговариваясь, бросились в море и поплыли к кораблю вплавь.

– Куда, идиоты! Вы тонуть! – выкрикнул Морионе. Расстояние до «Вестницы» и в самом деле было приличное, а вода – холодная.

Тем не менее, на фоне творящегося на берегу даже смерть в ледяной воде уже не казалась чем-то ужасным. Не прошло и нескольких мгновений, как толпа мелких тварей окружила нас со всех сторон, и началась отвратительная, беспорядочная свалка не на жизнь, а на смерть.

Я рубил крикетом направо и налево, так что головы и руки тварей разлетались в разные стороны, а перед глазами одна за другой вспыхивали неоновые сообщения о полученной экспе. Рядом с таким же молчаливым упорством орудовал палашом Морионе. Позади нас Эрт и двое солдат, отчаянно торопясь, стаскивали в воду тяжелую шлюпку. Я начинал чувствовать, что устаю, и еще минута-другая такого напряжения – и я пропущу одну тварь, которая вцепится мне своими кривыми зубами куда-нибудь под колено, и тогда – конец.

Новая волна мелкой нежити отбросила нас от лодки. Прорубаться сквозь нее не было никакой возможности: приходилось постоянно думать только о том, чтобы ни одна тварь не ухватила тебя за ногу и не повалила на землю – тогда конец.

Никакого выхода из этого положения не было – все свои надежды я возлагал только на то, что наше положения заметит с борта Лана и поможет какой-нибудь магией. Без этого оставалось только погибать.

Не успел я об этом подумать, как вокруг нас с Морионе заиграло легкое голубоватое свечение. Секунда – и оно превратилось в мерцающую полусферу, похожую на половинку мыльного пузыря и постоянно расширяющуюся. Чем-то это напоминало свечение круга отрицания, который рисовали опытные егеря, ночуя в Чернолесье.

Твари, которых касался разрастающийся пузырь, дергались и отскакивали назад, рассерженно шипя. Прошло всего пара мгновений, и под его защитой оказались все, кроме одного из солдат, прижатого толпой борлингов к стене сарая, и отчаянно отбивавшегося прикладом ружья. Две твари уже вцепились зубами в его ноги, а одна отчаянно колотила железным осколком, и бедняга, озверев от боли, дрался из последних сил.

Странная полусфера вокруг нас отливала лазурью, то и дело по ней медленно проплывали разноцветные мутные пятна.

– Что это?! – затравленным голосом произнес Эрт, утирая кровь со щеки рукавом рубашки. – Это вы сделали, Руман?

Я помотал головой.