– Магия – это искра, которая чуть заметно тлеет в твоем теле, – говорил он. – Ее нужно постоянно поддерживать, не давая угаснуть. Чем больше ты занимаешься магией, тем сильнее это чудесное пламя разгорается внутри тебя. Ты становишься все сильнее, полностью меняется энергетика твоего тела, и вот ты уже словно аккумулятор, который может не только вырабатывать энергию, но и делиться ею с другими! А твой дед почему-то запрещал тебе заниматься, словно хотел, чтобы твоя искра окончательно погасла и ты стал обычным человеком. Но быть обычным – это ведь такая скука!

– Думаю, вы правы, – согласился Денис. – Именно об этом мой дед и мечтал. Хотел, чтобы я просиживал штаны в его старой оккультной лавке.

– Кстати, что с ней стало? – как-то поинтересовался Мастер Игрушек.

– Ничего, она просто заперта. А вы хотели там что-то купить?

– В этом доме есть абсолютно все, что нам может понадобиться, – расхохотался колдун, обведя руками каминный зал. – Так что пусть ваш «Манускрипт» пока постоит. Когда-нибудь тебе самому пригодится то, что там скрыто.

Мастер Игрушек не мог нарадоваться на своего нового ученика и часто говорил об этом Денису. Колдун жалел лишь о том, что они встретились не в самое подходящее время. Ужасное тело все чаще давало сбои, и Мастер отлично понимал, что вскоре ему предстоит очередное обновление.

– Ничего, вот приведу себя в порядок, встану на ноги и тогда займусь тобой всерьез, – обещал он Денису.

Закревский уже начал готовиться к процедуре, постоянно вливая в себя литры колдовских зелий и медицинских растворов. По дому Мастер Игрушек передвигался исключительно в сопровождении верных горничных, которые носили за ним повсюду стойки с капельницами.

Денис ждал с нетерпением, когда же его обучение начнется в полную силу, но сейчас Мастер Игрушек действительно был очень плох. Швы на теле расползались, и казалось, что колдун в любой момент может развалиться на куски. Он даже отменил почти все встречи и соглашался принимать только самых богатых и выгодных клиентов, к каковым относился и Ипполит Германович Бестужев.

– В другое время я с легкостью справился бы с его просьбой, но сейчас силы не те. – Колдун внимательно взглянул на слегка растерянного Дениса. – Поэтому в Белогоры придется ехать тебе. Посмотришь, что там к чему, будем по телефону общаться. Главное, чтобы мои враги не прознали о моей временной немощи.

– И много у вас врагов? – настороженно спросил Денис.

– Предостаточно. Они годами сидят тихо и не высовываются, потому что боятся меня до одури, – проклокотал старик. – Но если станет известно, в каком я сейчас состоянии, все тут же полезут из своих поганых нор, чтобы поквитаться за прошлые обиды.

По примерным прикидкам Дениса, колдуну было больше четырехсот лет. За это время у него действительно могло накопиться множество завистников и недоброжелателей. Правда, владеющих истинной магией можно было пересчитать по пальцам, но даже они не годились Мастеру Игрушек и в подметки. Впрочем, Закревский мог просто не знать о некоторых магах. И вот их-то, по его словам, и следовало опасаться больше всего.

– Может, тогда не надо было рассказывать о вашем состоянии Бестужеву? – спросил Денис.

– Этот не проболтается, – усмехнулся колдун. – Я ему нужен, поэтому он будет хранить молчание. К тому же у него нет опасных для меня знакомств, иначе он не пришел бы сюда за помощью. Но пока не будем об этом, – выдохнул Мастер Игрушек, с трудом поднимаясь со своего гигантского кресла. – Помоги-ка мне, ученик. Время собирать тебя в дорогу.

Денис осторожно взял Мастера под руку. Старик шел медленно, тяжело опираясь на металлическую трость. Полы его длинного бархатного халата волочились за ним по полу, следом молча двигались горничные, придерживающие стойки капельниц. Такой процессией они спустились в подземелье и двинулись к арсеналу по длинному, узкому коридору, который Денис называл про себя галереей орущих портретов. Стены, сложенные из крупных камней, были увешаны множеством старинных картин в тяжелых позолоченных рамах. С полотен взирали на мир лица, искаженные диким ужасом и ненавистью, – разинутые в отчаянном крике рты, яростно выпученные глаза. Казалось, портреты провожают всех, проходящих мимо, полубезумными взглядами.