Дима замолчал, Катя ударила его по затылку, требуя заткнуться, и подошла к остальным. Нина в который раз поежилась, не представляя, как можно ходить в кожаной куртке в такой холод. Катя точно ростовчанка? Однако вслух спрашивать не стала.

– Что, все готовы? Тогда, идем.

Вася, привычно взяв на себя роль балагура, поправил шейный платок, воображая себя цыганом, поднял фонарик и шагнул внутрь, Но Катя ухватила его за рукав и покачала головой. Из-под идеально ровной черной челки на Васю смотрели темно-карие глаза, напоминающие кору дорогого красного дерева. Вася в который раз не выдержал этого взгляда и отвернулся.

– Что такое, бэйби? – поинтересовался он, оскалившись в подобии улыбки. – Мы все горим желанием идти.

– Не сомневаюсь, – холодно отозвалась Катя, стянув кожаную кепку и отряхнув ее от снега. Волосы, подстриженные ровным каре, взметнулись, с них тоже осыпались не успевшие растаять снежники. – Жорик не пришел.

– А… точно, где же он пропал? Без него все как-то не так, – Вася шумно вдохнул. Он бросил взгляд на дорогу, но вскоре на ней, слегка подсвеченный лунным светом, появился Жорик. Плотный,но не дотягивающий до толстого, Жорик медленно шел к друзьям, прижимая к груди две упаковки чипсов и одну сухариков. Нина досадливо поморщилась. Она не любила еду Нижнего Ростова, сплошные суррогаты и дрянь, которой даже скотину кормить стыдно. Но люди Нижнего Ростова ели, на другое денег не хватало.

Жорик поравнялся с ними, шумно отдуваясь, и с опаской посмотрел в сторону заброшки. Он не хотел туда заходить. К тому же они собирались подняться на второй этаж, и неизвестно, выдержат ли их лестницы и пол. Особенно Жорик боялся за себя. Остальные не так много весят, думал он хмуро, разрывая упаковку с чипсами. В ноздри ударил острый запах специй и зелени. Разумеется, никто не оценил его ужин, который на самом деле был попыткой заглушить страх.

Первой в дом вошла Катя, Жорик встревоженно посмотрел ей в спину. Катя никогда не была такой молчаливой, и он беспокоился за подругу. Вася тоже изменился, один только Дима оставался прежним собой. Вот и сейчас он полез следом за Катей, не желая уступать ей в храбрости. Вскоре оттуда раздался крик, Жорик вздрогнул, чуть не рассыпав чипсы. Крик сменился смачным шлепком и клятвенными уверениями Димы больше не делать так.

Сглотнув, Жорик протиснулся в дверное отверстие, не желая заходить последним. Тот, кто последний, всегда умирает, вспомнил он непреложный закон ужастиков. Кто его придумал, Жорик не знал, но почему-то верил.

В доме что-то скрипело, шуршало и пыхтело. Здесь останавливались на ночь кошки и какие-то другие мелкие животные. Теперь, увидев людей, они начали убегать. Жорик заметил пару теней, прошмыгнувших мимо них. Ему стало не по себе, а по щекам поползли капли пота. Вроде бы и не жарко, но он хотел снять с себя черный пуховик и сбежать.

Но он шел за Димой и Катей, освещающими себе путь. Сзади шагал Вася, помахивая фонариком так, словно они на развлекательной прогулке, а не на стройке.

Застыв на лестничной площадке и глядя в провал вместо пола перед ними, друзья переглянулись. Нина взяла фонарик у Димы, подсветила свое лицо снизу. На ее губах растеклась милая улыбка Снегурочки, способной заморозить насмерть.

– Эта история о том, как один маленький мальчик убил мир, – прошептала она, растягивая губы еще сильнее. Жорик сглотнул и опустился на одну ступеньку, поближе к Васе. Тот ухмыльнулся и похлопал его по плечу.

– Говорят, он упал, когда играл с друзьями. Те испугались и убежали, не проверив, жив он или нет. Мальчик умирал долго и мучительно,а его душа осталась в этой заброшке, которую теперь никогда не достроят.