– Это квартал монет, Пециния, – пояснил Максимилиан. – Если захотите что-то приобрести, здесь найдете все, даже если сами не знаете, чего хотите. Весь остров испещрен каналами, чтобы облегчить транспортное сообщение торговцам. А система гондол помогает жителям быстро перебираться между разными районами квартала, минуя почти всегда загруженные торговыми обозами мосты.

Я с интересом рассматривала необычный водный транспорт. Узкие лодки были разной длины, вмещая от двух до пяти человек, а гондольеры мастерски управлялись со странными веслами-шестами.

«Обязательно нужно прокатиться на такой», – думала я, наблюдая, как какая-то женщина аккуратно выходит из лодки, поправляя платье-тогу.

Пока мы ехали, я без остановки металась на сиденье от одного окна к другому, поражаясь красоте Столицы. Максимилиан поведал, что районов в городе всего девять. Помимо Пецинии, которую мы только что проехали, были районы знати Нобилиум и жителей среднего достатка Децепция. В районе Креациум столичные жители приобщались ко всевозможным культурным развлечениям. В Сиенции, где проживали ученые мужи и дамы, располагались научные и исследовательские центры, учебные заведения, в том числе Академия. Район Беламия представлял собой сплошные казармы, воинские части, ставки командования и Кадетский корпус, а Потентациум – административный центр, где заседали сенаторы, министры и прочие чиновники. Симпециум населяли в основном приехавшие из провинций разнорабочие, которым было дозволено жить здесь; этот район начинался сразу от городских стен и располагался на обоих берегах. Остальные же части города находились на островках, а в центре всей композиции – Люцерис.

Сам дворец открылся, хоть и издалека, но сразу же, как только наша повозка начала спускаться по крутым плотно застроенным улочкам. Он возвышался огромной белоснежной свечой над всеми постройками так, что его наверняка можно было увидеть из любой части города.

В Столице царила особая атмосфера: запахи специй, выпечки и морского бриза, звуки мелодий и смеха прохожих, радующие глаз архитектурные изыски и прекрасные виды. Водные каналы отражали разноцветные фасады, река сверкала золотом от потока пожелтевшей листвы и отблесков позолоченных крыш. Улочки были усеяны небольшими кафе и ресторанами, лавками и магазинчиками. По ухоженным паркам, узким аллеям гуляли горожане. Почти на каждом углу стояли покрытые патиной величественные статуи полководцев. Жизнь кипела неумолимая, пугающая беспорядочным темпом, который каким-то образом все равно будто соединял все районы в цельный организм, существующий по одному ему ведомым порядкам.

Повозка начала замедлять ход и, сделав очередной поворот, затормозила.

– Прибыли, господа, – объявил извозчик.

Пока Максимилиан расплачивался с ним, я обвела взглядом Академию. Это было старинное здание внушительных размеров из коричневого мрамора с колоннадой и большой лестницей на входе, огороженное металлическим забором. К главному корпусу вела сквозь пышный сад широкая аллея с расходящимися ветвями дорожками. На скамейках сидели студенты, читали книги, общались или просто наслаждались последними солнечными деньками. Позади центрального корпуса виднелось еще несколько построек, выполненных в едином архитектурном стиле: вероятно, Академия занимала довольно приличную территорию. Над тяжелой дубовой входной дверью красовалась выложенная мозаикой надпись «Знания – свет, озаряющий путь к Имперским Истинам».

Внутри помещение не уступало ни размахом, ни богатством убранства всему, что я успела увидеть, пока мы ехали сюда: мраморные массивные колонны, искусно выточенные статуи, мозаика, красивые рельефы и барельефы. Кроме студентов я приметила и людей в длинных разноцветных мантиях – судя по всему, аспиранты, преподаватели и профессора. Двойная лестница вела куда-то на верхние этажи, а там открылся вид на великолепный стеклянный купол. Я завороженно крутилась на месте, осматривая необычную крышу. Как же, интересно, такое количество стекла до сих пор не рухнуло под своим весом?