«Если ты с собакой поладить не можешь, куда тебе волка доверять, бестолочь…» – подумала я, глядя, как Ари бесцеремонно кидает огрызки прямо на усыпанную песком и мелкими камнями дорожку.

– Думаю, если Яна посадить на волка, он тоже будет непобедим, – фыркнула я.

– Предпочитаю драться на своих двоих, госпожа, – Максимилиан скромно улыбнулся. – Но, если бы мне была оказана честь сразиться с самим ярлом в дружеском поединке, я был бы очень рад. Северный стиль заметно отличается от южного.

– Против отца все равно нет шансов, – беспечно сказал Ари, выплюнув очередную косточку. Ян лишь слегка дернул бровью, но ничего не ответил юному наследнику Дома Хус.

– Хотела бы я увидеть наездников на ваг… вара… на волках, в общем, – вздохнула я. – Сложно даже вообразить такое. Да и вообще волков с медведями только в зверинце видела.

– Между прочим, за всю историю было несколько великих героев, которые смогли приручить белого медведя, – продолжил Ари. – Поэтому именно он изображен на гербе нашего Дома: это символ того, что природа не властна над человеком, так вот!

– Если вы из Столицы… как же согласились уехать в такую даль? Да еще не куда-нибудь, а на самый край северных земель, – робко спросила Каталина со всей полагающейся вежливостью. Видимо, она все-таки старалась примириться с мыслью, что в случае чего и ей придется, как и Джордис, оказаться на севере.

– Ну, возможность стать супругой будущего ярла – не то, от чего принято отказываться, – женщина поправила выбившуюся из прически прядь. – Нортланд беспощаден к тем, кто к нему недружелюбен, но становится настоящим домом, если прийти туда с открытым сердцем. Когда ко мне сватался ярл… точнее, тогда он был еще отигниром, я и подумать не могла, что по-настоящему смогу влюбиться в этот край, в этот народ и культуру. Эта земля сурова, но прекрасна. Вековые кедры, что уходят в небеса, лазурные реки, наполненные рыбой, сладкий запах лесных трав и хвои весной…

Она посмотрела куда-то вдаль, словно предаваясь каким-то своим мыслям и воспоминаниям.

– Даже будь у меня возможность вернуться в Столицу, я бы ни за что не променяла ее на бескрайние заснеженные просторы Нортланда.

Я слушала ее с нескрываемым восхищением. Подумать только! Вот если бы сестра София рассказывала на своих занятиях про это, а не про дурацкие родословные, политику и правила этикета, я бы точно меньше отвлекалась.

– А правда, – начал Ари, не отрываясь от очередного лакомства: он сорвал с низкорастущей ветки очередную сливу, – что у вас есть какое-то особое место для испытания морем?

Кажется, маленького северянина это интересовало больше, чем рассказы о красотах Мар-де-Сеаля. Впрочем, он же мальчишка, чего от него ожидать?

– Да, восточнее этих мест есть россыпь скал и рифов, Пролив Последней Надежды, там уже целое кладбище затонувших кораблей. Нужно проплыть между камнями и выйти с другой стороны… Это называется «оседлать ветер». Валентин только недавно прошел это испытание. И теперь он имеет право управлять собственным кораблем.

– Надо было так ехать, а не по земле. Звучит захватывающе, – вздохнул Ари, вызвав у меня очередную волну раздражения. – Я тоже бы себе корабль хотел!

– Только если не вы планируете бесславно разбиться, господин, – усмехнулся Ян, явно тоже не слишком довольный столь беспечным отношением к традициям южан. – Пролив Последней Надежды легко карает неопытных или чрезмерно уверенных в себе мореплавателей. Это важное испытание в нашей культуре для тех, кто посвящает себя морю. Лишь те, кто с самого детства стоит под парусом, имеют право рискнуть оседлать ветер. И далеко не все одерживают верх в битве со стихией.