Малыш быстро расправился с порцией молока и музыкант поделился с ним тёплой яичницей с копчёной колбасой. Уплетая лакомство котёнок тихонечко урчал. Недурно. Даже очень. Раньше малыш ничего подобного не пробовал. Наконец музыкант отвалился на спинку сиденья и принялся пить свежесваренный чёрный кофе, а котёнок облегчённо вздохнул, насытившись, посмотрел по сторонам, в глаза музыканту, и спрыгнул на сиденье, сев рядом. Музыкант улыбнулся и тонкой рукой, к которой теперь прибавился запах кофе, погладил малыша по голове. Пришло время умыться после вкусного завтрака и котёнок немедленно приступил к делу.

Тут к столику подошёл хозяин кафе и показал на сердечко котёнка. Между музыкантом и хозяином завязался спор. Когда хозяин кафе повысил голос, котёнок отвлёкся от занимательной процедуры и с непониманием посмотрел сначала на одного человека, а затем на другого. В итоге музыкант поднял руки, прекращая перепалку, взял одной рукой гитару, второй небрежно сгрёб котёнка и вышел прямо в птичий гам. Прижав малыша к своей груди, спешно перебежал дорогу и побрёл в парк. Сев на ближайшую скамью, окружённую высоким кустарником розы, музыкант посадил котёнка к себе на колени. Разглядывая его, грустно покачал головой:

–  Как же тебя так угораздило? – он вздохнул и достал папиросу, прикурил, резким движением руки затушил спичку и бросил в урну, – Понимаешь, дружище, кажется я и сам этого не знал, но ты с этим чёрным сердцем не ко двору в здешнем мире. Не вопрос, что нам с этим делать, а вопрос – по какой причине они все решили, что это приносит несчастье. Никогда не пойму двуногих существ. Должны быть разумные, а у них первобытные суеверия в головах. Ладно я. Уже привык, что меня считают странным, но ты как будешь дальше жить? Одиночество – сложная штука, порой невыносимая до боли в жилах. Так же рвутся струны, – придерживая зубами папиросу, музыкант выдохнул дым и вновь покачал головой, – Что же, видимо с заработком у нас с тобой сегодня не задалось. Но посмотрим ещё. Сейчас пойдём в нашу каморку, поспим немного и подумаем, что с тобой делать, – внимательно рассмотрев малыша, музыкант вдруг повеселел, – слушай, я покрасил бы тебя в рыжий цвет! И сердечко твоё можно закрасить белым.

Музыкант подскочил от неожиданной, как ему показалось, восхитительной идеи, что пришла в голову. Он схватил гитару, прижал котёнка к себе и побежал, по дороге зачем-то рассказывая малышу, что он думает:

–  Да! У меня чудная соседка. Она парикмахерша. Она девушек во всякие цвета красит, и нам поможет. Будешь у меня «Рыжик», – возбуждённым срывающимся голосом гудел музыкант так, что котёнку от его груди отдавалось прям в ухо, – хозяин кафе сказал, что только рыжие коты приносят удачу. Будем удачу носить, – музыкант торопился, – а насчёт глаза ты не волнуйся! Что-нибудь придумаем! О, да хоть пиратскую повязку на тебя наденем. Так будет совсем загадочно, – он потрепал котёнка по голове, – эх, заживём!

Чего уж тут было возражать. Котёнок только прижался поплотнее, стараясь не упасть. Было бы крайне неприятно зацепиться за ремень гитары да запутаться в длинной бахроме рубашки музыканта.

«Какой он нескладный весь, с этим чёрным сердцем да с одним глазом ещё. И хвост у него слишком короткий. Вообще он мелкий уж больно. Ты мог бы и получше себе кота подобрать, а не этого бродяжку» – выпалила соседка, когда радостный музыкант приволок к ней в квартиру котёнка. Услышав неприятные вибрации в голосе черноволосой кучерявой мадам неопределённого возраста, котёнок смешно поморщился и хотел было подобраться к её новым красным лакированным туфлям. Но что-то скулящее в позе музыканта его остановило. Он так и сидел посреди комнаты на полинявшем персидском шёлковом «раритетном» ковре.