– Мне и не нужно этого знать, – подвел итог Ландерстерг.

– Вам нужно, чтобы я спасла полмира.

– Начните с себя. И со своих детей.

Напоминание о детях подействовало отрезвляюще. Да, я хотела там оказаться любой ценой, и я окажусь. Плевать мне на международные отношения, Рагран и Ферверн как-нибудь разберутся. А я поговорю с Вайдхэном, если, конечно, он не вышвырнет меня в окно. Следом за Ландерстергом, с высоты своего кабинета в Ровермарк. Правда, представить Ландерстерга вылетающим из окна было сложно, чего не скажешь обо мне. Скорее эти два дракона сцепятся на глазах у всех, прямо в драконоформе. Разнесут полбашни, точнее, полпирамиды, а на следующий день эта новость будет во всех СМИ.

Я прямо посмотрела на Ландерстерга: теперь уже можно было подумать и о том, что он сказал дальше.

Можно было.

А я думала про Лауру Хэдфенгер, которая настолько вошла в сердце правящего Ферверном, что его чувства звучали даже в коротких упоминаниях. Не могла не подумать и о том, что было между ней и Беном. Кто же эта женщина на самом деле? Что в ней особенного?

– Вы очень любите свою жену, – сказала я совсем не то, что думала.

Ландерстерг, хоть я и не спрашивала, неожиданно ответил:

– Да. Очень. Хотя с ней я чуть было не совершил ту же самую ошибку. Она не сказала мне о том, что беременна из-за моего отвратительного поведения. Из-за того, что мне не хватило чуткости посмотреть чуть глубже и почувствовать ее по-настоящему.

У меня в горле почему-то встал ком.

– Хорошо, когда мужчина умеет признавать свои… просчеты.

Мне надо было свернуть с этой темы как можно скорее. Или не надо, потому что Ландерстерг неожиданно улыбнулся. На удивление весело:

– Когда женщина это умеет, тоже неплохо.

Он это на что сейчас намекает?

– Я рад, что вы согласились, Аврора. Я рад, что вы не пошли против, потому что против него сейчас не стоит выступать никому. Когда я говорил про раненого дракона, я не шутил. Вы же знаете, что делает раненый, загнанный в пещеру дракон? Он нападает на всех. Рвет их в клочья до тех пор, пока не остановится сердце.

– Это Вайдхэн-то загнанный в пещеру? – я приподняла брови, а Ландерстерг поднял руки.

– Как я уже сказал, я рад, что вы согласились на попытку такого урегулирования.

Я усмехнулась. Как будто у меня есть выбор.

Идти к журналистам и наблюдать, как Вайдхэн закрывает Рагран для меня еще на пару замков? Или действительно попробовать с ним поговорить напрямую, высказать ему все, что думаю, рассказать о том, что чувствуют его дети. Если в его забитой до краев пламенем (не буду говорить дерьмом) башке не держится мысль, насколько они сейчас уязвимы. Насколько им нужна любовь.

Они ведь чуть не погибли, а он просто швырнул их в новую реальность, перекроил их мир. И продолжает кроить до сих пор. Под себя.

– Зачем вы это делаете? – спросила я.

– Я дал вам слово.

– Только поэтому?

Ландерстерг вздохнул, а я поднялась.

– Хорошо. Говорите, что нужно делать.

– Как минимум стрижку, Аврора. Вы, конечно, пойдете со мной, и такой наглости он не ожидает, но на дипломатическом контроле может возникнуть неловкость. Вам нужно хотя бы немного измениться.

– Могу побриться налысо.

Второй раз за нашу встречу Ландерстерг улыбнулся открыто. Искренне.

– Нет, такие жертвы нам не потребуются. Просто сделаете стрижку и оденетесь в черное. Ваш образ совершенно не вяжется с черным.

Что неудивительно, у меня теперь аллергия будет на все черное. Особенно на Черное пламя Раграна.

– Остальное сделает макияж, – добавил Ландерстерг. – И, возможно, линзы.

Вместо ответа я просто кивнула. Уже направляясь к дверям, подумала, что если бы я все же побрилась налысо и надела мужской костюм, второе преимущество после эффекта неожиданности мне было бы гарантировано. Как минимум Вайдхэн бы очешуел и заткнулся, но будем работать с тем, что имеем.