– Миша! Пришли-ка мне экспертов на высотку у музыкального театра! Может, найдем что! Он спустился на первый этаж. Отыскал черный вход. Над ним висела камера. Вторая удача за ночь! – удовлетворенно щелкнул пальцами Круглов. Но, как оказалось, радовался он преждевременно: запись с камеры найти не удалось. То, что она велась, начальник охраны здания божился всеми святыми, но каким именно образом диск исчез из комнаты охраны, никто не знал.

– Профессионалы, мать их! – подумал следователь и поехал к себе в контору.

Леся приняла душ, одела халат. Прошла, как была, босиком к холодильнику, достала пиццу. Раскрыла коробку и переложила на блюдо затвердевший от холода блин. Да, пока все получалось гладко. Она засунула блюдо в микроволновку. «Номер второй», конечно не «номер первый». С тем пришлось повозиться побольше. Она налила себе кофе в большую кружку с китайским иероглифом и села за стол, ожидая, когда приготовится пицца. «Первый номер» это тебе не пальнуть с крыши в голову из снайперки. Хотя, для того, чтобы так «пальнуть» ей попотеть пришлось немало. Ее передернуло от воспоминаний. Месяцы, проведенные вместе с Муровым в лесах, в домике егеря, дались нелегко. Мало того, что комары достали так, что первых заморозков она ждала, как спасения, еще и тренироваться приходилось на холоде, и по несколько часов, почти до изнеможения. С утра бег по лесу, потом тактическая стрельба. Потом снова бег, снова стрельба, но уже из снайперки. Потом охота. К ней Лесе привыкнуть было сложнее всего. Забрать жизнь невинного существа было для нее чем-то невозможным. Но и тут Муров нашел способ перевоспитать свою подопечную. Отправил ее на охоту с егерем на несколько дней. Тот особой сентиментальностью не отличался и переживаний городской девушки по поводу убийства «невинных зверюшек», не разделял. И когда, в первый день охоты, она отказалась стрелять в оленя, на привале не дал ей съесть ни одного кусочка из пайка взятого с собой.

– Если так своих зверюшек жалеешь, сиди-голодай! – в назидание пробурчал он, устраиваясь спать у костра. Леся сломалась к вечеру третьего дня, и, наутро, с первого выстрела, свалила здорового лося. Егерь тогда отрезал от него кусок еще теплого мяса, от которого шел пар, и бросил ей. И съела. И по телу разлилась приятная истома. И перед сном в голову уже не лезли глупости. Наступило чувство сытости и спокойствия. Так продолжалось почти полгода. Измучилась. Но стрелять научилась. Когда кейс с патронами опустел, Муров решил, что пора возвращаться домой. По плану первой целью должен был стать «Стрелок».

– Вы будете находиться при мальчике с восьми утра и до одиннадцати вечера! Завтрак – в восемь, обед – в два. Ужин – в семь. В одиннадцать вечера он должен быть в постели. Вы можете передохнуть во время его занятий с репетиторами и, также, с субботы по воскресение, когда наш сын навещает бабушку!

Голос хозяйки звучал резко и безапелляционно, по тону напоминая голос надзирательницы или судьи, оглашающей приговор.

Бедный мальчик! – подумала Леся: если эта коза с ним общается таким же образом, ему не позавидуешь! Ее снова отвлек дребезжащий голос владелицы дома:

– Вы так же будете сопровождать Мики на теннис и на, хоккей. Обедать вы будете тоже с ним. Главное! Сфокусируйтесь на том, что вы, практически все общение, будете вести на языке. Вам все ясно?

– Вполне!

– Ваша комната на втором этаже, в конце коридора. Элизабет вас проводит. Если вам что-то понадобится, обращайтесь к ней.

Хозяйка повернула голову в сторону и словно по ее немому знаку прислуга появилась из-за дверей и наклонила голову, принимая слова хозяйки к исполнению.