Раскаленное солнце внезапно потухло, а тело Сергея обдало ледяным холодом. Афганцы исчезли. Тихонов уже не лежал на песке, а стоял среди бескрайней снежной равнины. Он поднял глаза к покрытому перистыми облаками небу.

– Я умер?

– Ты просил знамения и получишь его, – прошептал холодный ветер. – Вопрос только в цене.

– Жизнь не имеет цены…

– Все имеет цену! – прошуршал поднятый ветром снег. – Особенно для того, кто просит для себя, забывая о ближнем.

– Артур?

– Изначально ты повел речь о себе, поэтому не отвлекайся, – закружились в хороводе кристаллы снежинок.

– Я сделаю все, что потребуется.

– Говори: попытаюсь!

Кожа вновь ощутила жар афганского солнца. Тихонов открыл глаза и увидел, как ствол направленного в его грудь автомата, резко дернулся вверх. На белой рубахе моджахеда стремительно расплывалось алое пятно. Сергей обернулся, чтобы в последний раз встретиться глазами с взглядом Артура. Тот выронил автомат, ствол которого еще дымился и задергался, прошитый роем кусочков свинца. Песок на дороге взметнулся вверх и лицо умирающего друга заслонила серая стена.

– Просил за себя, – прохрипел Тихонов, теряя сознание.

9

Сергей уронил голову на мокрую от пота подушку. Его пальцы яростно скручивали в жгут простыню. Волна ночного кошмара выбросила бывшего воина-интернационалиста в его собственную спальню.

Из легких вырвался хриплый вздох облегчения. Тихонов сел на кровати и взглянул в окно, за которым занималось серое марево рассвета.

Подсознание почему-то выплеснуло наружу события пятнадцатилетней давности. За месяц до демобилизации сержант срочной службы Тихонов действительно попал в переделку, едва не стоившую ему жизни. Не подоспей вовремя наши «вертушки», он бы получил бы причитающуюся порцию свинца. Вертолеты были вызваны по рации, и никто, кроме самого Сергея, этому не удивился. Только Тихонов был свидетелем того, как пресловутую рацию вдребезги разнес первый же выстрел из засады.

Сон до мельчайших подробностей воспроизвел события того страшного дня, если не считать двух исключений: Артур Мамедов не упоминал перед смертью о девушке, а Катя Фролова не могла стоять на узком выступе каменной горы. В апреле 1986 года, когда Тихонов заключал свою сделку с Богом, эта девушка была уже мертва. И хоронили ее не в розовом платье, с белыми кружевами на коротких рукавах, а в пышном подвенечном наряде.

Платье запомнилось Сергею по вечеру его проводов в армию. Розовое платье, которое призывно натягивалось на груди восьмиклассницы…

Тихонов помнил гладкую наощупь ткань и влажные губы, в которые он впивался жадными поцелуями. Где-то далеко, в параллельном мире из динамиков доносилось завывание Удо Диркшнайдера и топот подвыпивших дружков. Катя и Сергей стояли под раскидистой липой во дворе и нашептывали друг другу любовную чепуху.

Тихонов наизусть помнил последнее письмо Кати. Когда она писала восторженные строки об окончании школы и своем намерении поступать на истфак, над ее головой уже витала тень смерти. Сергей тысячу раз искал разгадку гибели девушки в ее последнем послании и не находил ни малейшего намека на ответ.

Единственный свидетель трагедии Денис Мальченко превратился в круглого идиота, поджег родительский дом и теперь иногда появлялся в городе, а временами надолго и неизвестно куда исчезал. О происшествии в подвале замка местные жители говорили крайне неохотно. Ходили слухи о загадочной болезни, которой Катя заразилась в подвале. Но что это за болезнь, которая за считанные минуты может убить абсолютно здоровую, семнадцатилетнюю девушку?

Болтали даже о монстре, которого школьники освободили из замкового подвала и которого иногда видели в безлунные ночи. Очевидцы заявляли, что это существо в черной хламиде с широким капюшоном не имеет лица, а его появление предвещает большие несчастья.