Я понимал, о чём говорит мама. Одно дело взять в жены вдову графа, у которой есть доходное имущество, фамилия и богиня-покровительница. В этом случае придётся считаться с ними обеими. И совсем другое дело – принять в свой род женщину, у которой ничего не осталось, кроме красоты и, быть может, чувства собственного достоинства.

– Я всё понимаю, мама. Не переживай. Официальная помолвка Боровина и Людмилы состоялась? – спросил я.

– Нет, я оттягивала, как могла, – вздохнула мама. – Похоже, он как раз за этим и приехал.

– Хорошо. Сейчас мы с бароном всё обсудим. Людмила, ты его любишь?

– Что? Нет, конечно! – миловидное личико сестры раскраснелось от смущения и возмущения. – Он же старый! И у него уже есть жена. Не хочу быть младшей!

– Значит, вопрос закрыт. Помолвки не будет.

В комнату как раз вернулась Ульяна с моей одеждой – чёрная рубашка и костюм с серебристыми пуговицами. А также чёрные носки, трусы и серебристый галстук.

Чёрный и серебряный – цвета рода, в тон шкуре нашей покровительницы.

– Спасибо, – улыбнулся я. – Дорогие, оставьте меня. Нужно скинуть эту пижаму и одеться как подобает.

– Ты справишься сам? – спросила мама.

– Ульяна поможет.

Надо было видеть, как вытянулось лицо Светланы Григорьевны, как расширились глаза Люды и стали пунцовыми пухлые щёчки Ульяны. Я единственный в комнате оставался невозмутим.

– Ну не буду же я просить тебя или Людмилу, – развёл я руками, отвечая на немой вопрос матери. – Любезная Ульяна, вы не против помочь мне переодеться?

– Как прикажете, господин, – пролепетала служанка, опуская свои красивые глазки.

– Сынок, ты, конечно, уже взрослый, но… – пробормотала Светлана.

– Да что у вас на уме, дамы? Мне просто нужна помощь с переодеванием, ничего пошлого. На постельные утехи сейчас нет ни сил, ни времени. Барон ждёт.

На такую откровенную отповедь Светлана Григорьевна не нашлась что ответить. Под вопросы Людмилы о том, что я имел в виду под постельными утехами, они вместе покинули комнату.

Я встал с каталки, доковылял до кровати и сел на неё. Ульяна, розовея и пряча глаза, помогла мне снять пижаму. Мы с ней оба впервые увидели мужское достоинство Георгия Чернобурова, и должен признать, я был приятно удивлён. Что уж говорить о скромной служанке.

Но, как я и сказал, сейчас было не до утех. Может быть, вечером, если приду в себя…

Через несколько минут я был готов. Ульяна помогла мне спуститься на первый этаж – покои Георгия располагались на втором, а на лестницах здесь не было пандусов. Хорошо, что ступеньки оказались достаточно широкими и невысокими.

– Дальше сам, – сказал я, когда мы подъехали к гостиной. – Возвращайся к делам.

– Да, ваше сиятельство, – поклонилась Ульяна и ушла.

Я не удержался и посмотрел ей вслед. Хороша…

Но хватит о женщинах. Пора заняться делами рода – теперь уже моего рода.

__________

Немножко Ульяны:

Гостиная была просторной, отделанной в том же дворцовом стиле, что и весь дом. Высокие окна, обрамленные чёрными с серебром портьерами. Массивная деревянная мебель и широкий камин, над которым висел семейный портрет – мы с отцом и Люда с матерью.

– Извините, что заставил ждать, ваше благородие, – сказал я, въезжая в комнату. – Как видите, есть затруднения.

Леонид Семёнович при виде меня поднялся и отвесил короткий поклон. Невысокий, полный мужчина с седыми кудрями и блестящей лысиной на макушке. Он носил круглые очки без оправы и дешёвый бордовый костюм, который смотрелся на нём так же изящно, как седло на свинье. Пахло от барона тоже не лучшим образом. Я едва успел въехать в комнату, как сразу ощутил спёртый запах его пота.