И Регина сидела, слушала необременительную болтовню о Тамариной даче, доставшейся ещё от родителей, о приехавших коллегах, о последних сплетнях в редакции. Сидела, слушала и чувствовала, как отпускает затянувшее узел на горле напряжение. Всё будет хорошо, ведь у других бывает же. Почему у неё не может?

Из-под рук Тамары выходили прозрачные пластинки колбасы и сыра, фигурно вырезанные кусочки огурца, расцветали нарисованные соусом цветы. Волшебство. Регина так не умела. Она вообще не умела, да и не любила готовить.

– Как у тебя это получается? – спросила она у Тамары. Та рассмеялась.

– Практика. Вот будет тебе столько лет, сколько мне, ещё и не то уметь будешь. И детей научишь.

«Да», – подумала Регина. «Такому мать, наверное, может научить дочь». Лёгкая горечь почудилась на языке, и тут же пропала. Здесь, на этой солнечной кухне, в обществе этой женщины, не получалось грустить.

– С кем дочку-то оставила? – спросила Тамара, раскладывая приготовленное по тарелкам.

– С соседкой.

– А бабушек-дедушек нет? Ты же вроде упоминала.

– Есть, – сказала Регина. – Только возвращаться будем же поздно, зачем свекровь среди ночи тревожить? А до утра она с Элкой с ума сойдёт.

– Не сложились отношения? – глянула на неё искоса Тамара. Регина передернула плечами.

– Да нет, нормально всё. Когда на расстоянии. Не такую жену она хотела своему сыну.

– Главное, какую он сам хотел, – задумчиво пробормотала Тамара.

– Это не мешает свекрови не одобрять его выбор, – Регина усмехнулась, пожала плечами. – И ладно. Скандалы мне не закатывает, и на том спасибо.

– А он тебя любит, очень, – Тамара улыбнулась как-то светло и чисто.

«Интересно, у неё дети есть?», – мелькнуло в голове у Регины. Хотелось бы посмотреть на людей, которым так повезло в жизни.

– С чего ты взяла?

– Регина, мне шестьдесят два года, я уже столько видела, сколько не всякий и за сто лет повидает, я могу отличить взгляд влюблённого мужчины от взгляда равнодушного. Он так смотрит, будто ты для него целый мир.

– Целый мир, – тихо повторила Регина. – Целый мир.

– Ну, где вы там? – поинтересовался муж Тамары, заходя на кухню. – Всего наготовили? Тогда идёмте к шашлыкам.

За ним в дверь шагнул улыбающийся Андрей, встретился глазами с Региной. Целый мир, один на двоих, кажется.

– О, кто-то ещё приехал, – обернулась на шум подъезжающей машины к окну Тамара. Выглянула. – А, Олька Волкова с начальством.

– С Семёнычем? – Регина изо всех сил постаралась, чтобы голос не дрогнул.

– Нет, Семёныча не будет, – Тамара отвернулась и пошла к двери. – Дела у него какие-то. Встречу пойду, а вы тащите подносы к мангалам.

Солнце медленно ползло вниз, цепляясь за ветки яблонь, голова гудела от чужого смеха и голосов, от музыки из магнитофона и запаха жареного мяса. Регина сбежала от веселящейся толпы туда, где за домом, под тенью садовых деревьев пряталась тишина. Сначала присела на травку, а потом и вовсе легла, уставившись в небо. По нему бежали облака, дымчатые, лохматые, беспечные. Их куда-то гнал перед собой ветер. Вот бы туда, наверх, к ним. Хорошо было бы. Под тобой разноцветная земля, над тобой томно-сиреневое от заката небо. И лететь так, в никуда, в неизвестность. Бежать, догоняя и обгоняя ветер. Хорошо. Внутри медленно разжималась туго скрученная пружина, вместе с солнцем таял горький холодный ком в сердце. Может, всё ещё и обойдётся.

Там её и нашла Тамара. Оперлась спиной о ближайшую яблоню и с улыбкой спросила:

– Мечтаешь? Утомили тебя посиделки?

– Мечтаю, – сказала Регина. – Мне много чего хочется, есть о чём помечтать.

– Молодая ты ещё, – усмехнулась Тамара. – Хорошо это, когда многого хочется. Мне вот уже и не надо почти ничего. Родные бы здоровы да рядом.