Школа, книги, музыкальная школа. Получается, что ты все время сидишь по комплексу причин. И от этого твои личные комплексы начинают разрастаться.

А еще – ты вырастаешь. И неожиданно выясняется, что в тебе маловато сходства с прекрасной грациозной лебедью, зато много – со свежевыпеченной плюшкой. Этакая мисс дрожжи.

Как отягчающее – ты всю жизнь мечтаешь танцевать, но тебя туда не берут.

Однажды я, уже в старших классах, прорвалась на хореографию в местный ансамбль и с бьющимся сердцем заняла место у станка.

Свою сосископодобную длань, в смысле ногу, выше 15 градусов поднять и удержать мне так и не удалось.

Нога тряслась мелкой дрожью, потому что обильный холодец в ней был, а вот мышц – не было.

Да и в ансамбле не оказалось мест для батончиков с холодцом.

У меня еще были очки. Пластмассовые, советские, с толстенными стеклами, превращающие меня в сову на пенсии.

Девчонки из класса уже вовсю гуляли с пацанами и повышали эмоциональный градус своей личной жизни.

Мой же эмоциональный градус рос в связи с растущей сложностью сонат, багателей, инвенций.

Стоит ли говорить, что мои родители слышали всё – уйду из дома, сброшусь с балкона, не хочу туда ходить?

Мама изрекла: получишь свидетельство об окончании музыкальной школы и делай что хочешь. Принципиальная позиция. Потом еще спасибо скажешь.

Чтоэээ?? Ясен пень, я надулась от возмущения и проверещала, что никогда это слово в данном контексте не прозвучит.

Мама мечтала играть на фортепиано.

У нее не было инструмента, а ближайшая музыкальная школа была далеко. Мама ездила туда на автобусе.

Однажды зимой автобус захлопнул двери и поехал, зажав мамино пальтишко и потащив ее за собой. Ей было очень страшно.

Музыкалку она бросила.

Музыкалку закончила я…

Наверное, это любимые грабли всех родителей – то, что отцы не допели – мы допоем, то, что отцы не достроили – мы достроим…

Поэтому дочку я отдала на танцы с твердым убеждением, что девочка – это в первую очередь красота и грация.

И теперь время покажет – что у нее была за заветная мечта, о которой не узнала я.

А еще иногда мой инструмент служил миротворцем.

В классе был период моего противостояния с мальчишками.

Перемирие наступало на переменах в классе, где стояло пианино.

Звучала фраза «Лукьяшка, сыграй», и я играла. И меня слушали.

Сила искусства!

Я получила свидетельство об окончании музыкальной школы и… пошла в музучилище, а дальше – в институт.

Мои пианистические ручки – притча во языцех в моей семье.

Я развязываю туго затянутые узлы, открываю тугие крышки и иногда ломаю пальцами хрупкие вещи китайского производства.

А однажды оторвала козырек над дверью в газельном салоне.

Потому что водитель поехал, а я не успела сесть. И получилось, что цепкость – моя сильная сторона, обернувшаяся для газелиста убыточной кармой.

Моя работа связана с музыкой и моим инструментом.

Но только недавно я поняла, какая на самом деле я богатая и счастливая – музыка, инструмент, творчество.

И я сделала это.

Я позвонила маме, уже из другого города, и сказала:

– Маам. Я думала, что никогда это не произнесу. Но я это говорю.

Благодарю тебя за то, что ты тогда настояла! и я – музыкант.

ЦЕЛУЮ ВАШИ РУЧКИ

Вот интересно все-таки.

Каждый человек – мир на нашем пути, неизбежно приносящий что-то и в наш мир. Вопрос – что же этот мир к вам приносит.

Я ехала домой лет пять назад.

Район наш тогдашний, спально-новостройный, местные участковые педиатры нарекли Шанхаем за огромное количество детей и беременных мамочек.

Открою не секрет: новые дома – это не только дети, беременные женщины и молодые семьи.

Потому что когда много амбициозных молодых людей одновременно покупает квартиры в новых домах, то парковаться и разъезжаться в новом районе – отдельная пестня…