Первый лев уже добрался до самых медленных из бежавших людей – до женщины-ученого, одетой в неудобную мантию и тащившей тяжелую сумку, которую она по глупости не желала бросить. Страж прыгнул на нее. Джесс замер на миг, потому что это было самое грациозное и самое ужасающее зрелище на его детской памяти. Он видел, как женщина обернулась, как она увидела, что ее поджидает, и паника отразилась на ее лице. А потом ее вопль внезапно и резко стих, когда огромный лев накрыл ее…

…Однако этот лев так и не отвел горящих глаз от Джесса. Он убил ее и тут же забыл о ней, продолжив приближаться к мальчику. Джесс уже мог расслышать, как звякают и лязгают механизмы в теле чудовища.

Теперь у Джесса не было времени на страх и панику.

Раньше он думал, что всегда бегает очень быстро, но сейчас – сейчас! – увидев своими глазами, как смерть преследует его по пятам, Джесс помчался со скоростью ветра. Он буквально ощущал, как его тело пронзает воздух. Он знал, что люди вокруг него кричат, зовя на помощь и моля о пощаде, но в то же время ничего не слышал. Далеко на другом конце улицы стояло другое полицейское заграждение, и там другая толпа горожан собралась на пропускном пункте, однако они начали разбегаться. Львы не должны были охотиться на кого-либо за пределами территории серапеума Святого Павла, однако никто не желал проверять это на практике. Даже сами полицейские забыли про свой пост и унеслись прочь вместе с толпой.

Джесс оказался у ограждения первым и перескочил через него в тот самый момент, когда львы поймали и раздавили двух людей у него за спиной. Джесс запнулся и упал, догадываясь – зная, – что в следующую секунду его настигнет смерть. Он перевернулся на спину, чтобы видеть, что его ожидает, затаил дыхание и выставил руки в отчаянной попытке защититься.

Зря. Львы остановились у ограждения. И начали медленно отходить, таращась на Джесса обжигающими гневом красными глазищами. Они не стали – или не могли – перепрыгивать тонкое деревянное ограждение, чтобы наброситься на Джесса.

Один из львов зарычал. Звук походил на камни, трущиеся друг о друга, смешиваясь с воплями умирающих, и Джесс заметил острые клыки в пасти льва… а затем оба зверя развернулись и как ни в чем не бывало отправились обратно на улицу, к своему пьедесталу, где уселись в поджидающей позе.

Джесс видел кровавые следы, которые оставили на дороге их лапы, и изуродованные тела людей вокруг, и он ни за что бы теперь не смог забыть – знал, что никогда не сможет забыть, – взгляд, полный ужаса и отчаяния, на лице той женщины, которую разорвали первой.

«Это моя вина».

Нет, он не мог думать об этом. Только не сейчас.

Джесс перекатился по земле и неуклюже поднялся на ноги, юркая в толпу перепуганных людей. Он вернулся на свой маршрут, обогнув несколько длинных неуютных кварталов. Полицейские, похоже, потеряли желание преследовать его теперь. Несчастный случай наверняка как-то логично объяснят в новостях, никто ведь не хочет слышать о том, что автоматизированные зверушки в библиотеке сошли с ума и убили невинных людей. Поговаривали, что подобное случалось и прежде, однако прежде Джесс не верил в это.

Он остановился у фонтана на улице, чтобы выпить воды и попытаться успокоить свои трясущиеся руки и ноги, а затем заскочил в общественный туалет, чтобы удостовериться, что книга в целости и сохранности под ремнями на его груди. Все было в порядке. Джесс теперь зашагал медленнее и прибыл к назначенному месту всего на несколько минут позже оговоренного времени – изнеможенный, однако более-менее успокоившийся. Ему лишь хотелось поскорее закончить с этим делом, вернуться домой, каким бы неприветливым этот дом ни был.