– А если не подчинится?

– Попробуешь ещё раз. Если не поможет второй раз, отойдёшь назад и подготовишься к боевой атаке ракетами. Всё понял, «тридцать седьмой»? Выполняй!

Маркус Торсен отнял от уха трубку и сделал Андреасу Сандстрёму знак подключиться к нему:

– Андреас, борт NP412 всё ещё наблюдает неизвестный истребитель?

– Секунду, шеф… Нет, говорят, визуального контакта нет. Был странный сеанс на аварийной частоте – к ним обратились на непонятном языке, возможно, польском. Они представились на английском, ответа не последовало. Сейчас всё тихо.

– Странно всё это. ВВС очень удивились сообщению об истребителе. Говорят, в том районе не должно быть ни одной машины. Пилоты описали его? Модель, опознавательные знаки?

– Нет. Говорят, что он резко вынырнул и сделал их, как стоячих. Потом ушёл на вираж и пропал. Рассмотреть его они не успели.

– Ладно. Я передал военным координаты, сейчас они развернут туда радары и всё выяснят.

Сердце лейтенанта Михалкова колотилось, как сумасшедшее. К горлу из желудка подступала горечь. Фёдор попытался сглотнуть и ещё раз проверил, всё ли он делает правильно. При этом он старался даже не смотреть на индикатор остатка топлива. Майор Хоменко верно сказал – в крайнем случае он просто сбросит с подвески ракеты. И не четыре, а все шесть. Это облегчит его минимум на полторы тонны и даст необходимый запас дальности полёта. Сейчас же важно держать машину и правильно навестись, так, чтобы очередь из его пушки (каждый пятый – трассирующий) наверняка заметили из пилотской кабины.

Он выровнял свою скорость со скоростью нарушителя, пристроившись позади него, чуть левее и выше, чтобы не попасть в струю от мощного двигателя под крылом. «Сушку» и так порядочно мотало от некстати попавшейся полосы турбулентности. Фёдор прицелился параллельно курсу неизвестного самолёта, передвинул переключатель вооружения в режим «пушка», откинул предохранительный колпачок, положил подрагивающий палец на гашетку. Постарался глубоко вдохнуть и выдохнуть. И… И тут Су-27 лейтенанта Михалкова провалился в воздушную яму.

Маркус Торсен сделал зверские глаза и отчаянно замахал рукой.

– Андреас, немедленно перепроверь все данные по рейсу NP412! Нужны максимально точные координаты. Срочно!

– Хорошо, шеф, а в чём дело?

– Военные навели радары и не нашли там никакого истребителя. Но это не самое странное. Борта NP412 там тоже нет!

– Как?

– Никак! Там в небе пустое место! Перепроверь всё, живо!

Потеряв опору из-за срыва потока, истребитель лейтенанта Михалкова клюнул носом вниз, качнулся вправо и просел на несколько метров. Всё внутри Фёдора прыгнуло вверх, на долю секунды оказавшись в невесомости. Он судорожно вцепился в ручку управления самолётом, намертво зажав при этом гашетку стрельбы. Самолёт затрясло от отдачи, справа от кабины замерцали яркие сполохи и очередь из огненных следов от трассирующих снарядов (каждый пятый) пошла по замысловатой дуге, как плеть. Плеть чиркнула по левой стороне пилотской кабины, пересекла широкое крыло и вспыхнула огнём, дымом и обломками в двигателе самолёта-нарушителя.

Первым погиб невезучий сосед пастора Майера. Взорвавшийся левый мотор выбросил рой осколков, самыми опасными из которых были лопатки турбин. Вращавшиеся внутри авиационного двигателя «Пратт энд Уитни» с огромной скоростью, теперь, сорвавшись со своих креплений, они превратились в выпущенные из пращи смертоносные снаряды. Один из них с лёгкостью прошил слоёный пирог из алюминиевых сплавов и композитов, составлявший борт воздушного судна, проник внутрь туалета в хвосте основного салона и пересёк основание шеи бедняги, сидевшего в этот момент на унитазе. Разбив позвонок, он перерубил спинной мозг, затем аорту и трахею, после чего вырвался наружу через грудину и левую ключицу. Если бы траектория полёта осколка прошла на несколько сантиметров выше, он просто снёс бы своей жертве голову, как нож гильотины. Но и полученных повреждений хватило, чтобы умереть практически мгновенно. Внутреннее пространство кабины туалета заполнилось брызгами крови вперемешку с кусочками плоти и раздробленных костей, и вся эта смесь ринулась вместе с воздухом в пробоину.