Он захлопнул ежедневник и завел машину.

Дома Марк достал из холодильника пиво, не потому что он забыл купить виски, который очень любил, а потому что не помнил, как попал домой, где из выпивки был только слабый алкоголь. Сев за стол, он отметил это в дневнике и сделал пару больших глотков. Марк уже отвык приходить в одинокую квартиру, где не было Евы.

Странности-то какие! Время 21:10, что, сегодня особенный рабочий день? Среда у нас теперь чем-то выделяется?

Марк судорожно стучал ногой и пил пиво. Он все пытался понять, почему Ева так среагировала, видать, у нее были очень большие тараканы.

Ну и паршивый же день.

Наутро Марк проснулся один. Было странное чувство потери, как будто Ева была его девушкой уже не один год и вот так, просыпаться без нее, было довольно одиноко. «Надо будет ей позвонить… ах да, я не знаю ее номера и вообще мой телефон разучился это делать», – вздохнул Марк.

Позавтракав в гордом одиночестве, парой сэндвичей и чашкой чая, как это было до появления Евы, он оделся и отправился к своей машине. Надо было посетить доктора Мунши и рассказать о случившемся. Оставалось надеяться, что Ева образумится и появится за это время.

Черт, слишком много думаю о Еве, скривился Марк. Ева. Ева. Ева. Ева.

Марк вошел в кабинет без стука, но доктор уже ждал его, постукивая карандашом по столу. Молча положив ежедневник доктору, Марк присел в кресло и уставился на книжные полки. Доктор Мунши, также молча, взял его ежедневник и быстро проанализировал все страницы. Потом надел очки и достал свой дневник, поднеся карандаш, сказал:

– Что с настроением?

– Пятнадцатое, – ответил Марк.

– Вижу, – начал что-то записывать доктор, – поведение Евы тебя смутило.

– Смутило – слишком мягкое слово. Я не знаю, что и думать.

Доктор ничего не ответил, просто продолжал записывать. Марк посмотрел на телефон и потом вспомнил, что хотел узнать: – Доктор Мунши, вы сказали, что знаете, что со мной и знаете, как меня вылечить.

– Знаю, – монотонно ответил доктор, не отвлекаясь от записей.

– Почему вы не расскажите?

– Я не совсем уверен в диагнозе, поэтому подожду, пока очевидные симптомы не вылезут наружу.

– И как долго они будут «вылезать».

– Все зависит от тебя, Марк.

– Замечательно.

Доктор вздохнул и закрыл свой ежедневник.

– Марк, – продолжил он, – как ты думаешь, почему Ева так себе повела?

– Понятия не имею… «эти дни»?

– Не думаю.

– Возможно, – Марк призадумался, – черт, я не имею ни малейшего понятия!

– Она вернулась домой вечером? – продолжал задавать вопросы доктор.

– Нет.

– И ты не знаешь, где она сейчас, верно?

– Верно.

– Что ж, – Мунши постучал карандашом по столу, – когда она вернется, не говори с ней о случившемся.

– Почему?

– Это важно, Марк. Сделай вид, как будто ничего не было и потом расскажи, как она себя поведет.

– Доктор, – Марк почесал подбородок, – можете хотя бы намекнуть? Я не совсем понимаю ваш принцип лечения.

– Это не лечение, Марк, это анализ. Лечат по согласию. Потерпи, я не хочу делать поспешных выводов.

– Блин…

– Хотя, – доктор закрыл лицо руками и немного подумал, – могу ускорить этот процесс без особых последствий. Знаешь что, езжай к центральному банку и посмотри курс валют.

– Что? Зачем?

– Надо. Думаю, это ускорит появление симптомов. Ты поймешь.

Проклятые пробки. Сколько можно чинить чертовы трубы!?

На табло банка горели 13:12; курс валют и дата были с другой стороны, отсюда их не увидеть. Мимо промчался мусоровоз, после чего загорелся зеленый, и колонна лениво дрогнула. Снова красный. Да что б тебя! Любопытство распирало Марка, что же такого было в курсе валют?

Преодолев проклятую пробку, он вырулил на перекресток и припарковался сразу за поворотом, напротив небольшого продуктового магазинчика. «Надо будет купить, чего-нибудь поесть», – отметил Марк и, выйдя из машины, направился к банку.