Неожиданно она бросила взгляд на одинокую лавочку у забора. На ней сидели две девочки лет по пятнадцать и курили.

В голове у Эммы стрелой пролетела мысль, показавшаяся ей идеальной, и она, не раздумывая, подошла к девчонкам.

– Заработать пятьсот рублей хотите?! – напористо спросила Эмма.

– Не хило бы! – ответила одна из них.

– Смотря, какая работа! – добавила вторая.

– У вас мобильник есть?!

– Даже два! – ответила черноглазая с огромными ресницами девчонка.

Эмма торопливо пошарила в своей сумочке, вынула клочок бумаги и ручку, написала на ней номер телефона и имя, и, отдавая одной из девочек, сказала:

– По этому телефону ровно в десять часов двадцать минут позвоните. Его звать Ким. Говорите всё, что захотите и не менее минуты! Если всё сделаете так, то ровно в одиннадцать на этом же месте получите деньги. Идёт?!

– Идёт! Проще пареной репы, как говорят в народе.

– Мы еще и не такую работу выполняли! – ответила девочка с коротко стриженными редкими пегими волосами.

И они оба рассмеялись довольным приглушённым смехом.

Мучивший Эмму такой трудный вопрос вдруг неожиданно разрешился и она, взяв себя в руки, окончательно успокоилась.

В кафе Эмма пришла ровно в десять часов. Ким стоял у барменской стойки и беседовал с барменом.

Эмма подошла к нему и тихо сказала:

– Я пришла.

Он её узнал только по голосу и её манере подхватывать Кима под руку.

Ким молча повёл её в кабинку, где уже был накрыт столик. Из горячительного стояла любимая Кимом бутылка кагора и холодная закуска.

– Может горячее, что заказать? – спросил Ким.

– Я только что позавтракала, – вежливо отказалась Эмма.

– Ты зачем перекрасила волосы, – спросил Ким, когда они уселись за стол.

– Так будет лучше для тебя,– коротко пояснила Эмма.

– О чём ты хотела поговорить? – пропустив мимо ушей её ответ, начал разговор Ким.

– Я хотела тебе сказать, чтобы ты больше не приносил нам деньги. Я сейчас работаю помощником главного бухгалтера, и денег нам с дочерью хватает.

– Могла бы и по телефону это сказать… Я открою счёт на дочь и буду его пополнять до её совершеннолетия, а там она сама пусть решит; брать деньги или нет. – Раздражённо нелюбезно ответил Ким, разливая в фужеры кагор. – Я тоже хочу с тобой поговорить… Давай выпьем за наше благоразумие.

В этот момент у Кима зазвонил телефон. Он вынул его из бокового кармана и извиняющимся голосом сказал:

– Я сейчас, – вышел из кабинки.

Эмма выхватила из кармана своего пиджака заветную бутылочку, и всё содержимое высыпала ему в фужер. Порошок медленно стал растворяться, и вскоре вино поглотило его без остатка. И тут Эмма почувствовала неописуемый трусливый ужас. «Ещё миг и всё!» – полосонуло её по натянутым до предела нервам.

В этот момент вошёл Ким, и весело усаживаясь за стол, кокетливо произнёс:

– Звонила подруга.

– Может невеста? – уточнила Эмма. – Давай выпьем и по домам! – и, поднимая свой фужер, зорко наблюдала за Кимом.

Дождавшись, когда его фужер опустел, она вылила своё вино в оливье и тщательно потёрла фужер носовым платочком.

Наблюдавший за её действиями Ким, удивлённо спросил:

– И что это значит?

– Просто не хочу пить за благоразумие! Мне пора! Надо дочь из садика забирать! – холодным голосом ответила Эмма и, сняв со спинки стула свою сумочку, быстро вышла из кабинки.

К счастью в баре и у барменской стойки было пусто. В раздевалке накинула на плечи пальто и, нахлобучив на голову шапку, вышла из бара. Ноги тряслись от страха, еле передвигались, в голове кружились растрёпанные беспокойные мысли, от которых замирало сердце, но не жалости, ни сострадания к Киму она не чувствовала.