– На колени, Коваль! – велел Егор жестко, и она покорно опустилась на колени, зная, что вот сейчас все пойдет как надо, как она любит.

– …Господи… – выдохнул обессиленный Малыш, падая рядом с женой. Потом, протянув руку, взял с тумбочки бутылку текилы, неведомо как там оказавшуюся, и поднес к Марининым губам. Она, сверкнув глазами, обхватила горлышко и сделала пару глотков.

– Нет, ты точно ненормальная, – вздохнул Егор, забирая бутылку. – Тебе бывает достаточно?

– Разве мне может быть достаточно тебя? Нет, мне мало, мало…

– Не могу понять, почему ты постоянно будишь во мне что-то животное, не поддающееся никакому контролю, а? Что может нравиться в этом?

– Видимо, дело в том, что в жизни мне приходится принимать решения, подчинять себе толпу мужиков, быть сильной, жесткой. Я устаю от этого, Егор, мне так хочется побыть слабой, чтобы меня подчиняли, мной командовали и заставляли делать то, чего я не хочу. Опять же, не каждый мужик способен на это. Вот ты… Я с первой встречи поняла, что от тебя хочу и буду принимать все, и это доставит мне удовольствие. Ты оправдал мои надежды, дорогой. – Коваль говорила это, прикрыв глаза и наслаждаясь его нежными ласками. – Ты всегда знаешь, когда прижать меня, а когда отпустить и погладить, как сейчас.

Ее угнетало одно только – связь со Строгачом, о которой она не рассказала Егору, зная, что он не поймет. Это мучило ее постоянно, сводило с ума. Возвращаясь из офиса в субботу, Марина заехала в «Шар», велев повару упаковать ей с собой чего-нибудь вкусненького. Пока он суетился, она курила у машины, представляя, как приедет домой, накроет столик в каминной японскими штучками, они посидят с Егором, расслабятся. Но в голове все время вертелась мысль о том, что в любой момент может позвонить Строгач и приказать приехать к нему, и ей придется пойти на это, так как ослушаться она не может. Вот только плакать нельзя, иначе Егор сразу заметит, что происходит с женой что-то, и раскрутит на разговоры. «Все, еще затяжка, сигарету в урну, все, все, возьми себя в руки, Коваль!» И это помогло – домой она явилась абсолютно спокойная, переоделась в короткий шелковый халат, подколола волосы кверху лаковыми шпильками. Покачивая бедрами, вошла в каминную, где горел огонь, и Егор сидел в кресле, удивленно глядя на заставленный японскими блюдами стол. Перевел взгляд на жену и спросил:

– Что это?

– Хочу побыть с мужем, отвлечься от всего. А что расслабляет лучше, чем японская кухня, горячее сакэ и неторопливый секс перед камином? – Марина обняла его за шею, запустив руки в вырез рубашки, погладив слегка грудь и губами прижавшись к седому виску.

– Странная фантазия, но красивая и заманчивая. Охрана где?

– Нет никого, в сауну рванули, только те, кто на воротах, но они в дом не заходят. Мы с тобой совсем одни, любимый, совсем одни…

Она опустилась на колени на медвежью шкуру, Егор присоединился к ней. Они долго и неторопливо ужинали, а потом так же неторопливо любили друг друга прямо здесь же. Коваль старалась угадать каждое движение, каждое желание мужа и доставить ему максимум удовольствия. Ей это удавалось, как, впрочем, и всегда, ведь она тоже неплохо знала его. А потом в ней во весь голос орало чувство вины… И Коваль зализывала ее, как могла, эту свою рану… Уже в постели она поцеловала мужа в губы, прошептав:

– Ты, как всегда, неподражаем, любимый…

Засыпая в его руках, Коваль думала, что вот это и есть счастье – когда тебя понимают и принимают такой, какая ты есть, со всеми закидонами и странностями, не осуждают, что бы ты ни сделала, просто любят за то, что ты вообще есть. И, к великому сожалению, на это способны очень немногие. Вот ее муж, например, способен, его, кажется, даже забавляет то, что его красотка Коваль иногда позволяет кому-то, кроме него, получить удовольствие с ней. Но, возможно, это просто потому, что он знает о том, что Карлос, например, для Марины совершенно ничего не значит, просто жеребец – и все. Никакой угрозы браку.