Великан продолжал пользоваться своим выгодным положением, а Дик все отступал перед ним, поджидая удобного случая. Вдруг в воздухе сверкнуло и опустилось громадное лезвие – Дик сделал ловкий прыжок и стал наудачу рубить своей алебардой направо и налево. Послышался громкий, отчаянный крик; прежде чем раненый успел поднять свое страшное оружие, Дик дважды повторил свой удар, и тот упал на землю.

В следующее мгновение Дик вступил на более равных условиях в борьбу с другим своим преследователем. Тут не было большой разницы в росте, и хотя противник Дика выступил против его алебарды с мечом и кинжалом, хотя он был осторожен, умел хорошо отражать удары и имел лучшее оружие, Дик возмещал все это своими ловкостью и проворством. Никто из них сначала не имел видимого преимущества над другим, но старший из противников незаметно воспользовался горячностью младшего, чтобы завести того, куда ему хотелось. Вдруг Дик заметил, что они прошли берег во всю его ширину и дерутся теперь по колена в воде, среди пены и шума волн. Тут его ловкость и подвижность становились бесполезными; он увидел себя в руках врага. Еще немного – и он очутился вдали от своих людей и убедился, что ловкий и искусный противник решил увести его как можно дальше.

Дик заскрежетал зубами. Он решил немедленно окончить борьбу. Когда прибой удалился, оставив песок сухим, он бросился вперед, выбил оружие из рук противника и вцепился ему прямо в горло. Тот упал вместе с Диком, который очутился на нем. Следующая волна покрыла их водой.

Пока противник еще лежал под водой, Дик выхватил у него из рук кинжал и встал на ноги с победоносным видом.

– Сдавайтесь! – сказал он. – Дарю вам жизнь.

– Сдаюсь, – ответил его противник, поднимаясь на колени. – Вы бьетесь, как молодой человек, то есть неумело и очертя голову, но, клянусь всеми святыми, вы сражаетесь отважно.

Дик обернулся к берегу. В темноте еще продолжался с переменным успехом яростный бой. Покрывая глухой шум волн, слышались удары стали о сталь, раздавались восклицания боли и боевые клики.

– Отведите меня к вашему предводителю, юноша, – сказал побежденный рыцарь. – Пора окончить эту бойню.

– Сэр, – ответил Дик, – если у этих храбрых малых есть какой-нибудь предводитель, то он – тот бедный джентльмен, что стоит перед вами.

– Ну так отзовите своих псов, а я велю своим слугам остановиться, – сказал незнакомец.

В голосе и манерах противника было столько благородства, что Дик перестал бояться измены.

– Складывайте оружие, молодцы! – крикнул незнакомый рыцарь. – Я сдался под условием, что останусь жив.

Тон незнакомца был чрезвычайно властным, и шум и смятение схватки прекратились почти немедленно.

– Лоулесс, – крикнул Дик, – ты жив?

– Да, – крикнул в ответ бывший повар, – жив и невредим!

– Зажги фонарь, – сказал Дик.

– Сэра Дэниела нет здесь? – спросил рыцарь.

– Сэра Дэниела? – переспросил Дик. – Молю Бога, чтобы его не было здесь. Клянусь распятием, плохо бы мне пришлось, если бы он был здесь.

– Плохо пришлось бы вам, прекрасный сэр? – спросил рыцарь. – Ну, признаюсь, если вы не принадлежите к партии сэра Дэниела, то я ничего более не понимаю. Зачем же вы напали на мою засаду? Какой тут спор, мой юный и чрезвычайно пылкий друг? Какое у вас было намерение? И – чтобы покончить с расспросами – какому благородному джентльмену я сдался?

Но прежде чем Дик успел ответить, в темноте раздался чей-то голос. Дик разглядел белый с черным значок на шапке говорившего и почтительный поклон, которым он приветствовал своего начальника.

– Милорд, – сказал он, – если эти джентльмены – недруги сэра Дэниела, то, право, очень жаль, что мы бились с вами; но было бы в десять раз больше жаль, если бы они или мы остались здесь дольше. Часовые в доме, если они не мертвы и не глухи, слышали нашу схватку с четверть часа тому назад; сейчас они дадут сигналы в город, и если мы не поторопимся уйти, то все будем схвачены новым врагом.