– А ты что, меня спасти пришёл? Так не стоило. Я и сама справилась бы, как всегда.

Хотя Ева и ворчала на отца, в душе она была ему чрезмерно благодарна, на минуточку даже позабыв про старые обиды.

Они уже шли по коридору, и Еве пришлось довериться ему. Дороги она не знала и двигалась за отцом постоянно оглядываясь.

– Ой, да ладно тебе, сама справлялась. Ну, не настолько я ужасный отец.

– Совсем нет. Просто есть много вещей, важнее родной дочери, да?

– Хорош уже утрировать. – шикнул на неё отец. – Ещё хоть слово, и вернёшься в каталажку. Я, между прочим, сейчас себя подставляю, так что будь добра, замолчи. Да, и вот ещё. – Он протянул Еве её паспорт. – Больше не теряй.

Вскоре бесконечный коридор закончился, и майор вывел Еву через заднюю дверь. Оглянувшись, она спросила:

– Пап, а за что именно Воропаев в розыске?

– Тебе правда хочется это знать?

– Ну, это же не тайна какая-то?

– Ну, нет, не тайна. – тяжело вздохнув, он ответил. – Воропаев …

Он не успел договорить, так как сзади послышался чей-то голос. Майор резко захлопнул дверь. Ева так и не узнала, почему парень в розыске.

Девушка побрела по улице. Что делать дальше, она понятия не имела. Снова стали постепенно обостряться чувства. Солнце светило ярче, слабый ветерок обдувал кожу сильнее, чем обычно. Ева ощущала незримое присутствие кого-то неподалёку. Будто за ней кто-то следит. Она свернула в подворотню, спряталась за выступ стены и сжала в руках ключи, надеясь застать преследователя врасплох.

Спустя секунд двадцать некто зашёл в переулок. Ева закричала и уже подняла руку для атаки, но замерла. На неё, пригнувшись, испугано смотрела старушка, что была тогда в парке.

***

– Блин, я тогда вёл себя как полный олень.

– Что есть, то есть. Всё могло бы пойти иначе, если б ты меня послушал.

– Ну, знаешь, от тебя несло водкой за километр. И с этими рожками ты похожа на неформалку. Тут любой принял бы тебя за поехавшую. – сказал Плотников. – Но Николай Семёнович тогда сработал, конечно, филигранно. Я даже подумать не мог, что он способен на такое.

– Он и не такое может. Мог.

8.

Они ещё секунд десять замирали в немой сцене. И выглядело это очень странно: молодая девушка замахивается на пожилую женщину в сыром переулке.

– Э-э-э, Олеся Петровна?

– Евгеньевна, вообще-то. Но хоть имя помнишь, – хрипло ответила старуха. – Ну, напугала ты меня, конечно.

– А что Вы за мной следите?

– Ой, да нужна ты, что ли, кому? – оскорбительно бросила старуха и медленно пошла по переулку. – Я живу тут. В этом доме. И хожу по этому переулку. А что ты тут забыла, это, конечно, вопрос тот ещё.

– Да я просто мимо проходила.

Бабка что-то проворчала себе под нос и уже успела завернуть за угол, как вдруг вернулась и обратилась к Еве:

– Ну чё ты встала-то? Пошли хоть чаем напою, – и пробурчала себе под нос. – Стоит тут, особого приглашения ждёт. А я что, должна ещё дважды на чай её звать? Ну, не захочет – и чёрт с ней.

Не понимая, зачем она вообще пошла за бабкой, Ева перешагнула порог жилища Олеси Евгеньевны и осмотрелась. Жёлтая лампа тускло освещала тесную квартирку. В нос сильно бил запах сырости и плесени. Девушку не покидало ощущение, что ремонт тут не делался уже минимум лет тридцать. Мебель, сохранившаяся со сталинской эпохи. Салфетка на телевизоре, свесившаяся уголком прямо на экран. Паутина в углах потолка. Из стенной трещины выглянула рыжая тараканья морда, но через секунду скрылась в обоях зеленовато-плесневелого цвета. И абсолютная тишина. Будто ни одной живой души кроме бабки здесь не бывало.

Ева первой вошла в освещенную солнцем кухню и спросила: