«Польский вопрос» поднят в речи, как частный. Польша – лишь одно из капиталистических государств, которые будут в ходе новой мировой войны ослаблены, что будет содействовать победе социализма. Ясно видно, что Сталин стремиться к тому, чтобы СССР оказался в этой войне в позиции «третьего смеющегося». Как определил действия Советского Союза в ходе германо-польской войны У. Черчилль: «Россия проводит холодную политику собственных интересов» [63; 187]. То есть ни о каком союзе с Германией Сталин речи не ведёт, в том числе и в «польском вопросе». Вопреки первому впечатлению Сталин вовсе не говорит, что Польша перестанет существовать как государство. Он говорит лишь о том, что, возможно, перестанет существовать «буржуазная фашистская» Польша. В речи нет указания на желание оккупировать часть польской территории. Указывается лишь на стремление советизировать области, попавшие по пакту Молотова – Риббентропа в советскую сферу интересов. Это не означает автоматической оккупации. У нас есть основания утверждать, что первоначальным намерением Сталина было сохранение польского государства восточнее Писсы, Нарева, Вислы и Сана. Разумеется, находясь в советской сфере интересов, это государство должно было стать не просто дружественным СССР, а рано или поздно социалистическим. Другими словами, воспроизведение в меньшем масштабе панской Польши нам было не нужно. За такую трактовку говорят события, развернувшиеся в конце августа – начале сентября 1939 года.

29 августа, за три дня до войны, посол Германии в СССР Шуленбург попросил В. М. Молотова его принять. Стенографистки зафиксировали повод для встречи:

«Шуленбург сообщил, что сегодня ночью и утром ему лично позвонил Риббентроп и просил передать следующее.

В последнее время в нескольких газетах появились слухи о том, что якобы Советское правительство отводит свои войска с западной границы. Такого рода слухи, служащие агитационным целям, неприятны германскому правительству. Поэтому Риббентроп по поручению Гитлера просит Советское правительство опровергнуть эти слухи в форме, которую оно сочтёт удобной. Лучше, если бы это опровержение было сделано в положительной форме, т.е. что Советское правительство не отводит своих войск с границы, а, наоборот, усиливает военные силы на границе. Или желательна такая форма опровержения, в которой было бы указано, что об отводе войск с границы не может быть и речи, так как в такое тревожное время всякое правительство не уменьшает войск на границе, а усиливает их.

Молотов спрашивает, верит ли этим сообщениям германское правительство.

Шуленбург отвечает отрицательно.

Молотов говорит, что он посоветуется, как это сделать, и подчёркивает серьёзность, с которой мы относимся к заключённому нами пакту с Германией. Уже один факт появления такого рода слухов показывает серьёзность нашего отношения к пакту» [58; 125-126], [53; 277].

Тут требуется пояснение. Что так взволновало Риббентропа, что он посередь ночи кинулся поднимать с постели посла в Советском Союзе, да ещё и утром сделал «контрольный звонок»? Отвод советских войск от восточной границы Польши означал, что Польша может снимать с неё войска и перебрасывать на запад – навстречу немцам. И немцы поняли эту угрозу, начав просить, чтобы СССР объявил, что он, наоборот, подтягивает к польской границе войска. Хорош же «союзничек» Советский Союз. Можно утверждать, что СССР преследовал собственные интересы, позволяя полякам перебрасывать войска на запад. Можно заявлять, что независимо от своих намерений, от своего отношения к Польше, он создавал условия, при которых она могла оказать Германии максимально сильное сопротивление. Нельзя только сказать, что Советский Союз выполнял союзнические обязательства перед рейхом.