– Все, умница, – похвалил он непонятно за что, как всегда звучно и больно пощелкав по ее голому телу. – Через десять минут будем завтракать.

Пока стояла в душе и силилась не разреветься – заплаканных глаз Игорь Андреевич не простит ей ни за что, – все думала, как она войдет сейчас в столовую и посмотрит Татьяне в глаза. Правильнее, как та посмотрит ей в глаза, переспав в открытую с хозяином и выставив свой грех законной жене на обозрение.

А нормально, между прочим, та ей в глаза посмотрела. Без подвоха и тайного удовлетворения. Прямо, открыто глянула на хозяйку и поприветствовала, чуть наклонив голову:

– Доброе утро, Владочка. Как спалось?

Влада не знала, что и думать.

Может, они тут и правда все с ума посходили? Или она?! Может, это ей привиделось?! Может, воображение разыгралось от неудобного спанья? Или психика окончательно расшаталась, раз такое привиделось?

Да нет же, нет! Она точно видела их сегодня ночью, правильнее, под утро уже. И рука Татьяны хозяйски лежала на волосатом пупке Игоря Андреевича, а щека ее плотно была прижата к его покрытому искусственным загаром боку. И волосы опять же на подушке были Татьянины. Она на прошлой неделе как раз жаловалась Владе, что новый шампунь наказание просто, волосы ползут пучками.

– Хорошо спалось, Танюша, спасибо, – пробормотала она в ответ, усаживаясь за стол.

Она надела сегодня темное платье ниже колен с глухим воротником и длинными рукавами. Его ей часто приходилось носить раньше, когда Игорь Андреевич еще только принимался за воспитательный процесс.

– Милая, что это ты как монашка сегодня вырядилась? – изумился он тут же, едва успев опустить свой зад на диван.

Влада сочла за благо промолчать. И вот тогда-то он и пристал с вопросами о ее планах на день.

– Наверное, схожу за продуктами, – уже тверже проговорила она и поймала взглядом вероломную домработницу, ища у нее тем самым поддержки.

Татьяна молча пожала плечами, буркнула что-то насчет того, что у них вроде бы все есть и в покупках нет необходимости. Но Игорь Андреевич ее не поддержал.

– Пускай купит впрок, – свеликодушничал он, глупо подмигнул своей жене и, понизив голос до интимного рокотания, пробормотал: – Прогуляется заодно и аппетит нагуляет перед супружеской ночью. Так ведь, Владимира?

Нет, определенно, сейчас в этой вот самой столовой с трехметровыми потолками, кожаным диваном и стульями, стеклянным столом и зеркальным полом что-то происходило. Что-то затевается, о чем она не имеет ни малейшего представления. Кажется…

Кажется, ей готовят западню! Ее нарочно выпроваживают из дому с намерением проследить!

Анна Ивановна, невзирая на заверения о неразглашении, видимо, все же кому-то выболтала о ее визите. И теперь за ней будет установлена самая настоящая слежка. Каждый ее шаг теперь мало что требовал постоянного отчета, теперь еще будет и полностью подконтролен.

Застрелиться можно! Взять из письменного стола Игоря Андреевича увесистый пистолет, который он прячет в потайном ящике снизу. Приставить к виску и…

– Милая, ты меня не слушаешь вовсе? – прервал он суицидальное течение ее мыслей и с силой сжал ее пальцы в своей ладони. – К вечеру будь дома. У меня сегодня на тебя планы, так и знай! Они и минувшей ночью были, но ты меня проигнорировала.

Татьяна, в этот момент сметающая крошки со стеклянной поверхности стола, даже бровью не повела. Не покраснела, не побледнела, не вздрогнула и не метнула искрометный взгляд в сторону супругов. Не выдала себя ничем, будто ничего и не было между ними этой ночью. И сегодняшней ли только? Чему всегда она смущалась, когда Игорь Андреевич нашептывал ей на ухо? Видимо, все это длится уже давно, оттого и такое самообладание.