В октябре Гитлер осмелел настолько, что вывел Германию из Лиги Наций – зловещий сигнал для международного сообщества. Через два дня Бонхёффер собрал чемоданы и вновь покинул континент. Ему предложили двухлетнее совместное пасторство в двух немецких лютеранских церквях в Лондоне. Бонхёффер сообщил рейхсепископу Мюллеру, что не станет проповедовать нацистские взгляды «Немецких христиан». Ему предложили подумать, но он отказался. Епископ ответил ему и другим непокорным пасторам: «Какие же вы сложные люди!»

Бонхёффер все острее чувствовал свой отрыв практически от всего немецкого народа. Перед отъездом в Лондон он отправил письмо своему наставнику Карлу Барту. Тот считал поездку в Лондон ошибкой, но Бонхёффер объяснил: «Настало время удалиться в пустыню».

У Соединенных Штатов было десять консульств в Германии. Один из самых опытных американских дипломатов – сорокавосьмилетний Раймонд Гейст – работал в Берлине с 1929 года. Он защитил докторскую диссертацию по философии в Гарварде, затем изучал английскую литературу в Колумбийском университете. Гейст свободно говорил на немецком, французском, итальянском, испанском и греческом, знал латынь и немного арабский. Он почти ежедневно взаимодействовал с государственной полицией гестапо, поскольку дипломатические кризисы следовали один за другим[67]. Гейст был профессиональным «решалой»: когда американского джазового музыканта избили в его собственном ночном клубе или когда пьяный матрос из Бруклина оскорблял диктатора, Гейста будили среди ночи[68]. Благодаря его вмешательству приговор Торстену Джонсону за неуважение к Адольфу Гитлеру сократили с шести месяцев до двух[69].

Гейст был холостяком и жил со старшей сестрой. В свободное время он часто ездил на велосипеде по Берлину, порой забираясь километров на восемьдесят от города[70]. Крупный, мощный мужчина несся на велосипеде по дороге, обгоняя автомобили. Его вполне можно было принять за циркового медведя, вырвавшегося на свободу. Во время велосипедных и автомобильных поездок Гейст собирал важную информацию. Он заметил, что после избрания Гитлера в стране активно началось военное строительство – он насчитал не менее полусотни проектов: аэропорты, казармы, тренировочные площадки, установки противовоздушной обороны. В 1933–1934 годах Гейст не раз видел, как в полях и лесах тренируются штурмовики, явно готовясь к войне, как мальчишки из гитлерюгенда отрабатывают военные приемы в лесах, причем ими часто руководили военные. Среди прочего маршировать и метать гранаты учили мальчиков в возрасте 10–14 лет.

Как генеральный консул, Джордж Мессерсмит читал отчеты Гейста и других консулов в разных городах Германии. Его собственные служебные записки становились все более жесткими. «За малым исключением, люди, входящие в это правительство, обладают менталитетом, недоступным ни для моего, ни для вашего понимания, – писал он 26 июня 1933 года заместителю госсекретаря Уильяму Филлипсу. – Некоторые из них настоящие психопаты и в обычное время находились бы в лечебнице… Здесь происходит настоящая революция, и ситуация очень опасна»[71].

Несмотря на сгущающийся над Германией мрак, Мессерсмит не верил, что Гитлер удержит власть. В середине ноября он писал госсекретарю Халлу о своем изумлении – как целая страна могла быть настолько «загипнотизирована и затерроризирована»? Как люди могут спокойно воспринимать безумный бред оголтелого нациста об уберменшах – эдаких арийских суперменах, сверхлюдях, которым суждено править миром? «Это движение, основанное на пропаганде, зрелищах и лжи. Совершенно немыслимо, чтобы шестьдесят пять миллионов немцев терпели его бесконечно»