– Сергей Сергеевич, дорогой, – уставшим голосом, но по-доброму отозвался отец Василий. – Ступайте домой, отдохните пару деньков. Я сам, слышите?.. Сам съезжу и всё сделаю… Вы меня слышите?..

Но я уже слушал поющую тишину.

***

Когда просто слушаешь, то отчего же не постоять! Другое дело, когда одолевают мысли, особенно о том, так ли это важно. Давно бы спросил, но, когда так слушаешь, не хочется и спрашивать.

Заметив мужчину, переминавшегося с ноги на ногу, и узнав в нём мужика из гаража, захотел спросить. Стоя рядом со мной, он явно недоумевал, зачем он здесь. На мгновение мы очутились на муниципальном кладбище, расположенном за чертой города. Перед выкопанной могилой в гробу лежало тело старушки из больницы.

Когда снова запела тишина, я спросил:

– Почему он здесь?

– Его привела мама, – ответил священник.

Старушка стояла впереди и, не оглядываясь, слушала тишину.

– Как тебя звать? – спросил я у мужика.

– Его имя – раб Божий Стефан, – прозвучал в ответ голос священника.

– А сам что, язык проглотил? Он хоть что-нибудь слышит?

– Сейчас отпевают его маму. Не отвлекайте его.

– Но почему?.. Зачем?! Зачем?! Зачем?! – заорал я, поддавшись мыслям.

Но перекричать тишину было не по силам. И я перешёл на шёпот:

– Как же я хочу…

– Того, что вы хотите, – перебил голос священника, – здесь нет.

– Всего-то, – ностальгически продолжил я, – сидеть в своём кресле! И думать! Рядом моя Зинаида…

– Так вперёд! Неужели тебя кто удерживает? – услыхал я в своей голове.

Обратившись к Зинаиде, спросил:

– Ты со мной?

Но подойти и помешать ей я не решился. Лишь прокричал, что буду ждать её на нашем месте.

– Канал Грибоедова… Гостиница «Гоголь»… Номер… – впрочем, я знал, что если она услышала, то сможет найти меня где угодно.

И вновь оказался у полуразрушенной ограды. Неподалёку от меня на импровизированной в церковном дворе скороспелой звоннице благовестил небольшой колокол. А вместо колокольни, некогда существовавшей над сводами чудом уцелевшей доныне церквушки, обезглавленное здание было временно увенчано деревянным крестом с облупившейся краской.

По заснеженной дороге, ведущей к церкви, медленной вереницей шли люди со скорбными лицами. Первой мимо меня прошла женщина, в которой я узнал даму из гаража. Остановившись на минуту, она посмотрела на меня. Лицо её было запачкано тушью, стекавшей с ресниц вместе со слезами. Вскоре подоспел и общий знакомый. Могучей ручищей слегка протолкнув женщину вперёд, раб Божий Стефан замер и бесцеремонно на меня уставился.

– Ты меня видишь? – спросил я.

– Короче, – густым басом заговорил бугай, оставив без внимания вопрос, – мне по фигу, кто ты такой, но морда мне твоя знакома. В общем, слушай меня внимательно.

Одной рукой навалившись на моё плечо, другую раб Божий засунул мне в карман. Тотчас вынув и указывая куда-то в сторону, проговорил тоном, не терпящим возражений:

– Видишь тачку? Ключи у тебя. Когда выйду из церкви, то чтобы ни тачки, ни морды твоей больше не видел.

В авто, припаркованном у коттеджа, я узнал знакомую машину.

– А в той хате… – Стефан кивнул на коттедж. – Там не заперто. Халдеям скажешь, что Стёпа прислал. Короче, поешь там, помойся и прикид поменяй.

На прощание Стёпа, ухватившись рукой за лацкан моего пальто, брезгливо меня оттолкнул.

Оказавшись внутри коттеджа, припомнил, что уже бывал в этом доме. На комоде в гостиной стоял портрет моего шефа. Фотография была в чёрной рамке и с траурной лентой. Душ я принял в душевой кабине, которую когда-то сам помогал шефу выбирать в магазине. После душа оделся в то, что предложили люди, названные Стёпой халдеями. Костюм шефа и его пальто пришлись мне впору. И, накормив на кухне обедом, «халдеи» проводили меня до машины.