Берти же, с его ребячеством, тщеславием и терпимостью к людям, с которыми особа королевской крови не должна иметь ничего общего, включая евреев и опереточных певичек, является настоящим распутником. Он не остановится ни перед чем, чтобы завоевать женщину. Впрочем, завоеванием это трудно назвать. Он получает на одну ночь любую, на кого упадет его взгляд, будь то уличная девка, жена молочника или супруга герцога. Вот так обстоят дела.

– Но тебя-то он не получил! Хотя его манеры были настолько гнусными…

– Берти уверен, что он… что мы… хм.

– Нет! Вы же не… хм?

– Он уверен в обратном – потому что я хочу, чтобы он так думал.

– Но зачем?! Это безумие, Ирен! Ты отказалась компрометировать себя ради весьма реального романа с королем Богемии. Но принц Уэльский…

– С принцем Уэльским мне придется идти на уловки: подкармливать его тщеславие и аппетит, не жертвуя при этом собственной добродетелью. Помнишь, как несколько лет назад принц случайно подслушал беседу об убийстве по новой телефонной установке сэра Уильяма Гильберта – той, что передавала звук прямо с театральной сцены к драматургу домой?

– Конечно, ты была приглашена к нему на ужин вместе с другими исполнителями. Я тогда не смогла сопровождать тебя и теперь ужасно об этом жалею. Ты поняла, что принц оказался свидетелем разговора об убийстве хористки ее высокопоставленным любовником, и применила гипноз, которому научилась в Штатах, где, похоже, сплошь и рядом преподают способы выведывания секретной информации у будущих королей. Не могу сказать, что одобряю сам факт гипноза наследника короны, но…

– Я приказала Берти забыть обо всем, что он мне рассказал, а также внедрила в его сознание одну мысль, которую он не сможет забыть, даже когда чары гипноза рассеются.

– И что это за мысль? Мир во всем мире?

– Нет. Я заставила его поверить, что он получил желаемое в отношении меня, однако при этом мы договорились больше никогда не встречаться подобным образом.

– Ирен! Ты дала ему понять, что с тобой он добился своего? Но зачем?

– Потому что он не в силах устоять перед искушением использовать свою власть, чтобы получить любую женщину, которая придется ему по вкусу. Меня же, с моего позволения, он считает завоеванной территорией и потому оставит в покое до конца дней моих. Так устроены принцы.

– Но твоя репутация! Барон наверняка подумал…

– Если барон так подумал, то придал этому не больше значения, чем отношениям принца с Сарой Бернар или его визитам к герцогине Саган.

– Или к двум безымянным девушкам в том доме свиданий, – добавила я, вздрогнув, но не от упоминания о недавних смертях, а от распущенности, ставшей предметом нашего с Ирен разговора.

– Во многих домах свиданий, Нелл. Альберт Эдуард не особо разборчив. Что горничная, что графиня, что оперная дива – ему все равно.

– Но как ты можешь смириться с тем, что о тебе думают всякие гадости?

– Такой метод избавляет меня от необходимости напрямую отвергнуть человека, который однажды станет королем. Мне достаточно навести его на определенную мысль и мило улыбнуться. И все! Не сомневаюсь, многие из тех женщин, кого принц осчастливил своим ночным визитом, пожелали бы освоить мой метод.

– А что говорят их мужья – ведь среди них есть замужние дамы?

– Многие из них действительно замужем. Но у супругов связаны руки: для мужчины считается привилегией, если будущий король воспылает страстью к его жене.

– Какой вздор! А как же Годфри? Что будет, если он узнает? – вдруг испугалась я.

– Не узнает. А если и узнает, то поймет мою стратегию.

– Но не смирится с ней.

– Нет, однако дело уже сделано: семя посажено, принц введен в заблуждение. Я тогда была молода, и гипноз казался мне практичным выходом из ситуации, особенно приведись мне снова увидеться с принцем. И видишь, что получилось, Нелл? Намеки Берти слышали только вы с бароном. И ни один из вас не станет думать обо мне хуже, потому как вы сможете разглядеть обман, – улыбнулась подруга.