– Брат? – спросила я, нахмурившись.

– А что такое? – Он продолжил идти, потянув меня за руку. – Хочешь, чтобы я был твоим дядей или кем-то в этом роде? Пойдем, упрямый козленок. Объяснишь, что произошло. В противном случае тебе придется пожертвовать своей рукой, чтобы избавиться от меня.

Мужчина, в полной мере раскрывающий красоту черного цвета, посадил меня в машину. Плотно закрыв двери, включил обогрев автомобиля и завел двигатель. Когда машина внезапно рванула вперед, я думала, что прилипну к лобовому стеклу, но в последнюю минуту мне удалось посильнее вжаться в кресло.

– Итак, – сказал он, крепко сжимая руль. Я все еще смотрела на Карана Чакила, не в силах справиться с шоком от происходящего, но, когда тело почувствовало тепло, сначала задрожала, а после начала расслабляться. – Почему ты в этот час сидела на тротуаре, а не дома?

Я нахмурилась и стиснула зубы, тонна оскорблений готова была сорваться с губ.

– Это не ваше дело, – отрезала я. Несмотря на то что мое тело впитало тепло, все еще не могла унять дрожь. – Кроме того, вы поступили очень неуважительно. Гораздо неуважительнее, чем я.

Дворники «Рейндж Ровера» сработали и разогнали дождевую воду, омывающую лобовое стекло. Свет фар, просачиваясь сквозь него, образовывал перед глазами маленькие точки. В салоне воцарилась тьма. Такая же, как этот мужчина…

– Мы едем домой, – заявил он.

Мне казалось, по моим венам тек токсин, а не кровь.

– Ты, вероятно, поссорилась со своими родителями. Поэтому повела себя упрямо и решила переночевать на улице. Ах, новое поколение…

– Отец сам сказал мне не приходить домой.

Наши взгляды встретились на блестящей поверхности зеркала заднего вида, висящего между нами. Его глаза, придавшие черному совершенно иной оттенок, сфокусировались на моих. Крепче сжав руль, Каран тяжело сглотнул. Я видела, как его кадык скользил по горлу в изящном танце. Мужчина погрузился в молчание. С этого ракурса он выглядел более загадочным и мрачным. Я начала мысленно перебирать черные страницы моего сознания.

Но не находила ни одной характеристики, идеально подходящей этому человеку.

Что удивляло, так как в мрачной книге моей жизни были все оттенки черного. С таким я столкнулась впервые. Этот голос глубоко внутри меня, ожидающий возможности разорвать свои цепи и взять надо мной верх, заговорил снова.

– На наших страницах нет объяснения этому человеку, очень интересно, – прошептала другая Мерве, которую слышала только я.

Искать было бессмысленно.

Я захлопнула книгу своей жизни и позволила Карану отвезти меня туда, куда он считал нужным. Это было мое второе поражение. Думаю, это произошло потому, что притяжение к черному цвету перевешивало гордость.

И на этот раз черный паук, охраняющий Великую Пещеру, начал плести свою паутину для меня.

К сожалению, ни в одной священной книге не описали боль девушек, прижимающих к ранам собственные руки в попытках остановить кровь и уткнувшихся головой в подушки, чтобы приглушить рыдания.

В душе было столько ран, что я потеряла им счет.

Печаль, сокрытая в груди, оказалась темнее ночи. Меня похоронили под землей, на которую я никогда не ступала. Я испачкала своей кровью брусчатку городов, о существовании которых даже не подозревала. В каждом зеркале, в которое смотрела, видела на своем лице след от пощечины, и форма ее всегда была одинаковой.

Мне хорошо был знаком обладатель ладони, которая постоянно била меня. Я чувствовала себя брошенной и потерянной.

Дом Карана Чакила определенно был похож на него самого. Единственное, что оказалось белым, – стены. Простота и мрачность окутывали помещение и были подобны темному шелковистому покрывалу. Черная бархатная мебель стояла прямо посреди гостиной, рядом со стеной находился большой книжный шкаф и телевизор. Глядя на шкуру животного посреди комнаты, захотелось, чтобы она была ненастоящей, но мне не хватило духа спросить об этом у Карана Чакила. Освещения почти не было, внутри сильно пахло темным шоколадом. Свечи в подсвечниках не горели, но на потолке чуть выше них стояли маленькие круглые лампочки, от которых лился легкий желтоватый свет. На белых стенах гостиной оказалось много картин, но я не стала рассматривать их.