Когда все утомленные походом заснули, кроме одного испанца с заряженной аркебузой и одного индейца с натянутым луком, послышался отдаленный звук. Он напоминал тонкий далекий вой.

По прошествии времени в той стороне, куда уходила утоптанная дорога, забрезжил красноватый свет. Далекий вой усилился, стал более четко различимым и явно приближался.

Сторожевые разбудили спящих. Протирая глаза, испанцы прислушались. Вой приближался, и свет становился все явственней и ярче. Луна в эту ночь почти не светила, хотя небо было безоблачное.

Скоро стало понятно, что тонкий вой – это пение высокого женского голоса. А странный красноватый свет исходит от большого числа факелов, который люди, какие-то индейцы, освещали дорогу, сопровождая довольно многолюдное шествие.

Показались индейцы, несущие на плечах нечто похожее на трон, – то есть седалище, украшенное блестящими узорами с металлическим блеском. На этом троне сидела обнаженная (сияющая только браслетами и ожерельями) молодая женщина с распущенными волосами. Она продолжала петь что-то торжественное, похожее на дикий гимн. По краям дороги шли рослые воины, полуголые, но с длинными копьями и колчанами за спиной.

Примерно двенадцать-пятнадцать носильщиков тащили клетку из толстых деревянных перекладин, в которой сидел, собравшись в огромный комок, зверь с пятнистой шкурой, время от времени издававший хриплый утробный рык.

Дальше, за клеткой со зверем, опять несли подобие трона, а на троне восседал седовласый, в высоком колпаке с перьями и ограненными самоцветами индеец – скорее всего, какой-то жрец или вождь. Он держал в руке нечто похожее на королевский скипетр.

После всех этих особо заметных фигур шествия дорогу топтали сотни две или три индейцев без копий и каких-либо отличий – мужчины и женщины. Некоторые поднимали над головами горящие факелы, другие были без факелов. Они помахивали ветками растения с перистыми листьями.