Взамен съестных припасов туземцы (которых как-то незаметно стали называть индейцами), получали от щедрых белых людей разные блестящие безделушки – стеклянные бусы, медные колокольчики и бубенчики, какую-то ярмарочную мишуру и лоскуты ярких дешевых тканей.

Ренцо и молодой матрос Санчес особенно успешно общались с туземцем примерно своих лет, которого звали, как стало понятно после некоторых усилий, Аотако. Индеец оказался очень толковый и довольно быстро стал запоминать имена новых приятелей: Энсо и Сантес. Запоминал он и некоторые понятия по-испански, а его белые собратья тоже пытались усвоить названия некоторых предметов и вещей – таких, как рука, голова, дерево, девушка, рыба, колокольчик и прочие – на языке индейцев.

Конечно, помогали друг другу при помощи жестов, мимики, даже при помощи рисунков на песке.

Наиболее хитрые испанцы легко выманивали у наивных дикарей драгоценные жемчужины, а те с удовольствием отдавали их в обмен на какие-нибудь побрякушки. Однажды Санчес, стоя рядом с Ренцо и Аотако, почистил песком из мелкого ручейка свой нательный серебряный крестик. То же сделал и Ренцо со своим крестиком.

Тогда Аотако вынул из головных украшений полукруглую пластинку темного металла и почистил ее песком. Каково было изумление молодых мореходов, когда темная пластинка Аотако засияла на солнце, как полновесный дублон.

У Санчеса сверкнули глаза, Ренцо разинул рот.

– Золото! – сразу осипшим голосом произнес Санчес.

Он предложил Аотако поменять золотую пластинку на стеклянную плошку для масляного светильника. Тот с восторгом согласился.

Этот случай стал известен всем и слух о золоте мгновенно облетел весь берег. Испанцы начали приглядываться к вещицам и кусочкам темноватого металла, которые имели некоторые туземцы. Они предлагали обмен на любую чепуху из Европы и становились обладателями значительных частиц драгоценного металла.

Происшедшее с Аотако и другими индейцами дало испанцам преувеличенное понятие о богатствах открытого острова и распалило их жадность.

Когда они настолько освоились с туземцами, что более-менее свободно могли объясняться с ними, то узнали: золото здесь получают с большого острова, лежащего на юге, неподалеку, где оно находится в изобилии и не особенно ценится местными жителями.

Об этом тотчас доложили адмиралу Колону. Мессер Колон, конечно, подумал, что это таинственная островная страна Ципанго, богатства которой так заманчиво описал в книге о своих путешествиях венецианец Марко Поло.

Туземцы объявили, что с юга же приходят на больших лодках страшные враги, уводящие отсюда пленных и, говорят, поедающие их. Это тоже напомнило адмиралу рассказы Марко Поло о нравах и обычаях обитателей востока Азии. Там, на восход солнца от империи Катай, лежат острова, на которых процветают жестокость и людоедство. Это еще больше укрепило уверенность мессера Колона, что он достиг богатых стран Азии, описанных знаменитым путешественником.

Адмирал решил идти к югу, чтобы отыскать ту богатую золотом и прочими драгоценностями страну, о которой говорили туземцы. Он взял в качестве переводчиков и проводников семерых островитян, в их числе Аотако. Индейцы охотно отправились с чужеземцами, представлявшимися им сынами неба, настоящими богами.

Удалившись от острова Сан-Сальвадор, Кристобаль Колон заметил на горизонте множество мелких островков. Это еще более укрепило его в мысли, что перед ним восточный край Азии, ибо его самым достоверным указчиком того, что так и должно быть, являлся все тот же Марко Поло. К некоторым островам, наиболее крупным, адмирал приказывал пристать.